Лучшие годы - псу под хвост - [63]

Шрифт
Интервал

— Я толка хатела падгатовить чашку чая, — по-русски не уставала объяснять бабушка, пока новый приступ невыносимой боли не лишил ее возможности чувствовать что-либо, кроме самой боли.

— Ничего, бабуля, ничего, — успокаивал ее врач, озабоченно прощупывая странно затвердевший живот.


— Девочка, — несколькими днями позже сказала Зита матери Квидо, — вот и все, моя девочка.

Мать Квидо, прикусив губы, закрыла глаза.

— Мальчики, — сказала Зита Пако и Квидо, — а знаете, что привезла вам бабушка?

Она вытащила из сумки два тяжелых свертка.

— Фотоаппарат «Зенит» и великолепную кинокамеру.

У Пако дрогнул подбородок.

— Она вас ужасно любила, — сказала Зита очень, очень серьезно.

XVII

Бабушкина внезапная смерть оторвала Квидо от работы фактически лишь на несколько дней, но когда после похорон он вновь вернулся к рукописи, то почувствовал труднообъяснимую апатию и не переставал задаваться вопросом, как и зачем продолжать начатое.

Однажды субботним вечером, после того как он долгое время тупо пялился на чистый лист бумаги, ему вдруг пришла в голову идея заменить ветхую, рассыпающуюся циновку за кушеткой деревянной обшивкой. Минуту-другую он еще бессмысленно черкал по бумаге, а потом встал, отодвинул кушетку и спустился в мастерскую.

Поначалу он лишь осматривал материал: погладил черешневые доски с выразительными годовыми кольцами, подержал в руке дубовые чурбанчики, провел пальцем по острию долот. И, выбрав наконец примерно двадцать сосновых шпунтованных досок, принялся на верстаке сокращать их до необходимой длины.

Квидо пилил, и его запястья покрывала первая опилочная пороша.

Бешеную скорость, с которой работал, он объяснял себе тем, что хочет поразить Ярушку.

— Цыц, шкуру порву! — глухо выдавил он из себя излюбленное ругательство деда. — Цыц, шкуру порву!

Эпилог

В июне 1989 года Пако поступает на философский факультет Карлова университета в Праге. Вскоре после ноябрьской революции он во главе студенческой делегации приезжает на Сазавский стекольный завод, однако председатель заводского комитета КПЧ тов. Шперк приказывает охране не пропускать студентов на его территорию. После небольшой потасовки с собственным отцом Пако и остальные студенты все же проникают на завод, перемахнув через ограждение, и беседа с трудящимися состоится. (При этом подруга Пако, студентка первого курса юридического факультета, снисходительно объясняет матери Квидо суть гражданского права.)

Но дальнейшее развитие ЧСФР приносит Пако все больше разочарований. Он отказывается от своей должности в так называемом Студенческом парламенте, прерывает занятия и с ощущением, что кто-то украл у него революцию, отправляется на стажировку в Соединенные Штаты.

Вернувшись в Чехию, Пако начинает активно участвовать в анархистском движении. Его пацифистские убеждения крепнут день ото дня. В апреле того же года он получает повестку в армию. Вместе с другими анархистами, которых постигла та же участь, он — под крики Fuck off Army![51] — сжигает повестку перед казармой на площади Республики. Он требует предоставить ему возможность альтернативной службы и при этом отвечает на приглашение бельгийской торговой фирмы с представительством в Праге (необходимо: знание английского, умение работать с компьютером, водительские права, возраст до 28 лет). Он успешно проходит конкурс, и его принимают на исключительно выгодных условиях.

Однако в течение следующего месяца при выезде со стоянки фирмы он раз за разом разбивает вверенный ему «форд-сьерра», и его увольняют как не оправдавшего доверия.

Дедушка Йозеф в первый же год после революции с помощью журнала «Анонс», размещающего объявления, проводит несколько прибыльных финансовых операций (за семь стокронных купюр с портретом Клемента Готвальда он получает целую тысячу крон), но продолжает с еще большим остервенением комментировать текущую политическую жизнь. Ему не по нутру высокая депутатская зарплата, длинные волосы министра Лангоша, присутствие бывших коммунистов в правительстве и медленный темп люстраций.[52]

— Повесить, а не предавать гласности их имена! — кричит он теперь весьма часто.

— Прекрати, слышишь! — предостерегающе осаживает его бабушка Вера.

Ярушка в один из декабрьских вечеров 1989 года — за минуту до десяти — бросает взгляд на красный неоновый лозунг, сияющий посреди темного неба, и с изумлением замечает, что одна из букв закрыта силуэтом какой-то фигуры. Квидо, стоящий за ее спиной, раздавлен.

— Я мог бы простить тебе, если бы ты нашла другого, — сказал он ревниво, — но я никогда не прощу тебе, что ты позволила ему это!..

Но на следующее утро выясняется, что на крыше был не кто иной, как товарищ Шперк, защищающий неон своим собственным телом от нескольких членов «Гражданского форума»,[53] собравшихся его демонтировать.

6 декабря светящийся лозунг был окончательно снят. В тот же вечер товарищ Шперк приставляет дуло охотничьего ружья к своему правому виску и спускает курок. По счастливой случайности пуля минует цель, и потому единственное следствие попытки самоубийства — согласно медицинскому заключению — временно оглохшее правое ухо. После недолгого реабилитационного периода товарищ Шперк покупает на аукционе, проводимом в рамках так называемой «малой приватизации», за объявленных 3 240 000 чехословацких крон ресторан под названием «Охотничий домик».


Еще от автора Михал Вивег
Игра на вылет

В своем романе известный чешский писатель Михаил Вивег пишет о том, что близко каждому человеку: об отношениях между одноклассниками, мужем и женой, родителями и детьми. Он пытается понять: почему люди сходятся и расходятся, что их связывает, а что разрушает некогда счастливые союзы.


Ангелы на каждый день

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Летописцы отцовской любви

Какие основания у критики считать, что «Михала Вивега можно издавать в два раза большим тиражом, чем других прозаиков»? Взрывной стиль прозы Вивега и широкая палитра типично чешского юмора сделали его самым читаемым автором, воссоздающим в излюбленной для него форме семейной хроники поворотные события недавнего прошлого Чехии.


Роман для женщин

Михал Вивег — самый популярный современный писатель Чехии, автор двадцати книг, которые переведены на 25 языков мира. Поклонниками его таланта стали более 3 миллионов человек! Михал Вивег, так же как и Милан Кундера, известны российским читателям благодаря блистательным переводам Нины Шульгиной.Главная героиня романа — Лаура, двадцатидвухлетняя девушка, красивая, умная, влюбчивая, склонная к плотским удовольствиям. Случайная встреча Лауры и Оливера, сорокалетнего рекламного креативщика, остроумного и начитанного, имеет продолжение: мимолетные переглядывания в гостиничном ресторане выливаются в серьезный роман.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Если однажды зимней ночью путник

Книга эта в строгом смысле слова вовсе не роман, а феерическая литературная игра, в которую вы неизбежно оказываетесь вовлечены с самой первой страницы, ведь именно вам автор отвел одну из главных ролей в повествовании: роль Читателя.Время Новостей, №148Культовый роман «Если однажды зимней ночью путник» по праву считается вершиной позднего творчества Итало Кальвино. Десять вставных романов, составляющих оригинальную мозаику классического гипертекста, связаны между собой сквозными персонажами Читателя и Читательницы – главных героев всей книги, окончательный вывод из которого двояк: непрерывность жизни и неизбежность смерти.


Избранные дни

Майкл Каннингем, один из талантливейших прозаиков современной Америки, нечасто радует читателей новыми книгами, зато каждая из них становится событием. «Избранные дни» — его четвертый роман. В издательстве «Иностранка» вышли дебютный «Дом на краю света» и бестселлер «Часы». Именно за «Часы» — лучший американский роман 1998 года — автор удостоен Пулицеровской премии, а фильм, снятый по этой книге британским кинорежиссером Стивеном Долдри с Николь Кидман, Джулианной Мур и Мерил Стрип в главных ролях, получил «Оскар» и обошел киноэкраны всего мира.Роман «Избранные дни» — повествование удивительной силы.


Шёлк

Роман А. Барикко «Шёлк» — один из самых ярких итальянских бестселлеров конца XX века. Место действия романа — Япония. Время действия — конец прошлого века. Так что никаких самолетов, стиральных машин и психоанализа, предупреждает нас автор. Об этом как-нибудь в другой раз. А пока — пленившая Европу и Америку, тонкая как шелк повесть о женщине-призраке и неудержимой страсти.На обложке: фрагмент картины Клода Моне «Мадам Моне в японском костюме», 1876.


Здесь курят

«Здесь курят» – сатирический роман с элементами триллера. Герой романа, представитель табачного лобби, умело и цинично сражается с противниками курения, доказывая полезность последнего, в которую ни в грош не верит. Особую пикантность придает роману эпизодическое появление на его страницах известных всему миру людей, лишь в редких случаях прикрытых прозрачными псевдонимами.