Лучшие годы мисс Джин Броди. Девицы со скудными средствами - [75]

И мысль моя, что смерть свою найдет,

Как палый лист, жизнь снова обретет![84]

Внезапно Джейн охватила глубочайшая зависть к Джоанне, источник которой, в эту пору ее юности, ей самой был неясен. Это чувство было как-то связано с незаинтересованностью Джоанны, с ее способностью — с ее даром — забывать о самой себе, отрешаться от собственной личности. Джейн вдруг почувствовала себя ужасно несчастной, изгнанной из Эдема еще до того, как ей стало понятно, что это — Эдем. Ей припомнились два заключения — она их вывела из рассуждений, услышанных от Николаса: что энтузиазм, который поэзия рождала у Джоанны, есть энтузиазм одного определенного рода и что Джоанна несколько меланхолична в своей религиозности. Однако эти мысли нисколько Джейн не утешили.

На такси подъехал Николас и исчез в дверях отеля. Грегги сказала:

— А вот и миссис Добелл. Уже двадцать минут седьмого.

На лестнице Джейн то и дело натыкалась на девиц, оживленными группками высыпавших из дортуаров. Она прокладывала себе путь сквозь их ряды, беспокоясь о том, чтобы поскорей добраться до Тилли и сообщить ей, что помощь близка.

— Джей-ни-и-и! — воскликнула одна из девиц. — Не будь же так чертовски груба! Ты чуть не опрокинула меня за перила! Я могла расколошматиться насмерть.

Но Джейн уже пробивалась дальше вверх.

Уснул багровый лепесток, уснул и белый…

Джейн добралась до верхнего этажа и обнаружила, что в туалетной Энн с Селиной поспешно пытаются одеть нижнюю половину Тилли так, чтобы она выглядела поприличней. Они уже принялись за чулки. Энн держала ногу, а Селина своими длинными пальцами натягивала на ногу чулок, тщательно его разглаживая.

— Николас приехал, — сообщила Джейн. — Он еще не появился на крыше?

Тилли простонала:

— Ох, я умираю. Я больше этого не вытерплю. Привезите сюда Джорджа. Я хочу видеть Джорджа!

— А вот и Николас, — сказала Селина — ее рост позволял ей увидеть, как тот выходит из низенькой чердачной двери на крыше отеля, что он так часто делал в эти тихие летние ночи. Николас споткнулся о коврик, свернутый рядом с дверью. Это был один из тех ковриков, которые они вынесли на крышу, чтобы было на чем лежать. Николас удержался на ногах, быстро направился к ним и вдруг упал на крышу ничком. Часы пробили половину седьмого. Джейн услышала свой собственный громкий голос: «Половина седьмого». И вдруг Тилли оказалась сидящей на полу туалетной, рядом с ней. Энн тоже была здесь, на полу, она прикрывала глаза рукой, будто пыталась скрыть свое лицо. Селина в ступоре лежала у самой двери. Она открыла рот, чтобы закричать, и, вероятно, кричала, но в этот момент грохот снизу, из сада, заявил о себе в полную силу, немедленно обратившись в самый настоящий взрыв. Дом снова содрогнулся, и девушки, уже попытавшиеся сесть, были плашмя брошены на пол. Пол усыпали осколки стекла, у Джейн откуда-то ручейком стекала кровь, а надо всем этим тихо проходило что-то вроде времени. Звуки голосов, шагов на лестнице и обваливающейся штукатурки вернули девушкам некоторую — у всех по-разному — восприимчивость к окружающему. Джейн увидела, довольно расплывчато, гигантскую физиономию Николаса, вглядывающегося в отверстую щель узкого окна. Он увещевал их побыстрее подниматься на ноги.

— В саду был взрыв.

— Это бомба Грегги, — сказала Джейн, криво усмехнувшись Тилли, — Грегги оказалась права, — подтвердила она.

Утверждение было очень веселое, но Тилли почему-то не рассмеялась. Она закрыла глаза и легла на спину. Одета она была только наполовину и выглядела действительно очень забавно. Тут Джейн сама громко рассмеялась, глядя на Николаса, но у того тоже совершенно отсутствовало чувство юмора.

Внизу, на улице, собрался весь основной состав клуба, поскольку во время взрыва многие либо находились в общественных помещениях первого этажа, либо задержались в дортуарах второго. Там взрыв был гораздо более слышен, чем физически ощутим. Две машины «скорой помощи» уже прибыли, третья была в пути. Некоторым из наиболее потрясенных произошедшим членов клуба уже помогали оправиться от шока в холле соседнего отеля.

Грегги пыталась уверить миссис Добелл, что она предвидела и предостерегала всех, что такое может произойти. Миссис Добелл, величественная матрона весьма заметного роста, стояла на бровке тротуара, мало внимания обращая на Грегги. Она смотрела на здание инспекторским взором и сохраняла абсолютное спокойствие, проистекавшее из недопонимания истинной природы произошедшего. Хотя миссис Добелл и была потрясена взрывом, она предполагала, что в Британии неразорвавшиеся бомбы взрываются каждый день, и довольная тем, что осталась цела и невредима, ощутила даже некоторую радость оттого, что имела возможность пережить некий военный опыт. Теперь ей было любопытно узнать, какие рутинные меры будут приняты в этой чрезвычайной ситуации. Она спросила:

— Когда, по вашим расчетам, осядет пыль?

Грегги опять повторила:

— Я знала, что еще живая бомба лежит у нас в саду. Я это знала. Я всегда говорила, что там — бомба. А этот саперный взвод ее так и не обнаружил.

В окне одной из верхних спален появились лица. Окно открылось. Одна из девушек попыталась что-то крикнуть, но ей пришлось тут же убрать голову — она задыхалась от пыли, по-прежнему облаком окутывавшей дом.