Лучшее во мне - [39]

— Даже не знаю. Я чувствую некоторую неловкость.

— Этого не должно быть. Он хотел, чтобы мы его помнили.

— Я в любом случае буду его помнить.

— Тогда скажу точнее: он хотел остаться не только в наших воспоминаниях. Он хотел, чтобы у нас осталась материальная частица его самого и этого дома.

Аманда сделала глоток. Наверное, Доусон прав, подумала она, но рыться в вещах в поисках сувенира на память прямо сейчас — это уж слишком.

— Давай подождем чуть-чуть, хорошо?

— Хорошо, подождем, пока ты будешь готова. Посидим немного на улице?

Кивнув, Аманда прошла за Доусоном на заднюю веранду, где они устроились в старых креслах-качалках Така. Доусон поставил свой стакан себе на колено.

— Наверное, Так с Кларой частенько сидели таким образом, — заметил он. — Созерцая окружающий мир.

— Наверное.

Доусон повернулся к Аманде.

— Я рад, что ты его навещала. Мне было тяжко при мысли, что он здесь все время один. Сжав стакан, Аманда почувствовала влагу запотевшего стекла.

— А ты знаешь, что он часто видел Клару? После ее смерти.

— Ты о чем? — нахмурился Доусон.

— Он клялся, что она до сих пор рядом с ним.

Доусон тут же вспомнил о преследовавших его образах и каком-то движении, которое иногда ловил боковым зрением.

— Что значит, он ее видел?

— То, что я сказала. Он ее видел и говорил с ней, — пояснила Аманда. Доусон прищурился.

— Хочешь сказать, Так видел призрак?

— Что? Он тебе никогда об этом не упоминал?

— Он вообще со мной о Кларе никогда не говорил.

— Никогда? — Глаза Аманды расширились от удивления.

— Он всего лишь раз как-то назвал ее имя.

Аманда отставила свой стакан и начала пересказывать истории, услышанные ею за долгие годы от Така. В том числе как он в двенадцать лет бросил школу и пошел работать в мастерскую дяди; как первый раз в четырнадцать лет увидел в церкви Клару и сразу решил на ней жениться; как во время Великой депрессии все родственники Така, в том числе и его дядя, уехали на север в поисках работы, да так и не вернулись. Аманда рассказывала Доусону о первых годах его жизни с Кларой и о ее первом выкидыше, о том, как Так горбатился на отца Клары на семейной ферме, а по вечерам строил этот дом, о том, как у Клары после войны случилось еще два выкидыша, как Так строил мастерскую и как в начале 1950-х постепенно начал заниматься реставрацией машин, в том числе и «кадиллака», который принадлежал подающему надежды певцу по имени Элвис Пресли. Когда Аманда закончила свое повествование о смерти Клары и о том, как Так разговаривал с ее призраком, Доусон уже допил свой чай и сидел, уставившись в стакан, пытаясь примерить все рассказанное Амандой к человеку, которого он знал.

— Просто не верится, что ничего этого ты от него не слышал, — поразилась Аманда.

— Видимо, были у него на то свои причины. Наверное, ты ему больше нравилась.

— Не думаю, — сказала Аманда. — Просто я общалась с ним уже на закате его жизни, а ты, когда он еще остро переживал свою потерю.

— Возможно, — согласился Доусон, хотя уверенности в его голосе не слышалось.

— Ты играл важную роль в его жизни, — продолжила Аманда. — Ведь он в итоге позволил тебе остаться здесь. И это было не единожды, а дважды.

Доусон согласно кивнул в ответ. Отставив свой стакан, Аманда взглянула на Доусона.

— Можно задать тебе один вопрос?

— Все, что угодно.

— А о чем вы с ним чаще всего говорили?

— О машинах. О двигателях. О трансмиссии. Иногда обсуждали погоду.

— Очень увлекательные темы, — пошутила Аманда.

— Представь себе. Правда, я в те времена тоже особой разговорчивостью не отличался. Аманда вдруг резко наклонилась к нему.

— Все это хорошо. Теперь мы с тобой все знаем о Таке, и тебе все известно обо мне. Но я до сих пор ничего не знаю о тебе.

— Конечно, знаешь. Я все рассказал тебе о себе вчера — о том, что работаю на нефтяной вышке, живу в трейлере за городом, до сих пор езжу на той же машине, с женщинами не встречаюсь.

Она медленно, полным чувственности движением перекинула свои собранные в хвост волосы на плечо.

— Расскажи мне то, о чем я не знаю, — попросила она. — Что-то, чего никто не знает. Что удивило бы меня.

— Да, в общем, нечего рассказывать, — ответил Доусон. Аманда внимательно посмотрела на него.

— Почему я тебе не верю?

«Да потому, — подумал Доусон, — что я от тебя никогда и ничего не мог скрыть», но вслух произнес:

— Не знаю.

Аманда умолкла, что-то обдумывая.

— Твои слова вчера вызвали во мне любопытство. — Встретившись с вопросительным взглядом Доусона, она продолжила: — Откуда ты знаешь, что Мэрилин Боннер так больше и не вышла замуж?

— Знаю, и все.

— Это тебе сказал Так?

— Нет.

— Тогда откуда ты узнал?

Сплетя пальцы, Доусон откинулся на спинку кресла-качалки. Он знал, что если не ответит на вопрос Аманды, она задаст его снова. В этом она тоже нисколько не изменилась.

— Видимо, лучше начать с начала, — вздохнул он и рассказал Аманде о Боннерах — о том, как когда-то пришел в их разрушающийся дом, о том, как семья Мэрилин долгие годы боролась за выживание и как он, выйдя из тюрьмы, начал анонимно высылать им деньги. И наконец о том, как частные детективы на протяжении многих лет посылали ему отчеты о благосостоянии семьи. Когда он закончил, Аманда молчала, явно пытаясь подобрать слова.