Лучшее лето в её жизни - [6]

Потом отложила луковицу, взяла нож в левую руку и с силой полоснула лезвием по правому запястью.

* * *

Изилда видит в тридцати метрах зеленый аптечный крест и плачет от облегчения.

«Я не умру, – почти успокоенно думает она, прижимая к груди обмотанную шарфом руку. Зеленый крест расплывается и мигает. – Я не умру…»

* * *

Пока кровь текла медленно и неохотно, Изилда смотрела на нее с отстраненным любопытством, но когда капель превратилась в веселенький ручеек, впала в панику и заметалась по дому в поисках бинтов, зажимая порез рукой.

Бинтов нигде не оказалось. Пропали и ватные тампоны, и стерильные марлевые компрессы, и даже пластыри – видимо, ипохондрик Жоау Манел все унес с собой.

В аптечном шкафчике осталась только пачка аспирина и прокладки «ночные ультра-плюс».

Дрожащими руками Изилда вскрыла упаковку прокладок. От усилия кровь полилась еще сильнее, пятная белые плитки пола.

Изилда положила прокладку на запястье, сверху туго обмотала его красным шелковым шарфом и выскочила из дома, даже не посмотрев, есть ли у нее с собой ключи.

* * *

На входе в аптеку стайка одетых в коричневое учениц католического лицея обсуждает насущные вопросы.

– Я зайду взвешусь, – говорит одна.

– А я померяю давление, – подхватывает другая.

– А я, – третья задумывается, – а я… а я сделаю тест на сухость кожи!

– С вашего позволения, – страшным сдавленным голосом произносит Изилда, и девочки мгновенно расступаются, давая ей дорогу.

Изилда толкает тяжелую стеклянную дверь, но та не поддается. Изилда толкает ее, и еще раз, потом бросается на нее всем телом.

Она сама себе напоминает безумную муху, но остановиться не может, бьется и бьется о дверь аптеки, пока ее не оттаскивают. Только тогда Изилда видит, что по другую сторону стеклянной двери перепуганная девочка-аптекарь в белом халате и с надкусанным бутербродом в руке точно так же безуспешно пытается открыть дверь, но не внутрь, а наружу.

* * *

Стажеру Соне Алмейда страшно почти до обморока. Губы у нее прыгают, а руки дрожат так, что не удерживают бутерброд.

«Маслом вниз, – автоматически констатирует Соня, возясь с дверью. – Плакал мой обед…»

Соня в первый раз осталась одна в аптеке в обеденный перерыв. Это нарушение всяких правил, и заведующая была против, но Соня сказала: «Ну пожалуйста, ну я же все равно не успеваю доехать до дома, а на ресторан у меня денег нет», и заведующая махнула рукой: «Ладно, сиди тут, только никуда не выходи и никому не открывай, пока я не вернусь», а Соня сказала: «Конечно!» – и достала из сумки пакет с бутербродами. Она хотела поесть и походить между стеллажей, проверить, все ли она правильно запомнила, где что лежит, и вот теперь появилась эта сумасшедшая, и бьется об дверь, и Соня ей открывает – не может не открыть, хотя и понимает, что ей влетит от заведующей.

* * *

Изилда, пошатываясь, заходит в аптеку, поскальзывается на чем-то и почти падает на стойку.

Соня кидается к ней.

– Простите, простите, ради бога, это был мой бутерброд, он упал, я не нарочно, простите, вы не ушиблись, простите, вы в порядке?!

Изилда протягивает к Соне замотанную в шарф руку.

– Я ведь не умру? – на удивление нормальным голосом произносит она. И повторяет уверенно: – Я не умру.

* * *

Соня притащила кресло заведующей, усадила в него Изилду и осторожно разматывает шарф. Шарф весь в пятнах крови, и Соню слегка подташнивает. Изилда сидит спокойно, с отстраненным выражением лица, только губы шевелятся.

Соне кажется, что она говорит: «янеумру, янеумру, янеумру».

Соня откладывает шарф и осторожно отлепляет почти насквозь мокрую прокладку. Запястье, все в засыхающей крови, выглядит сплошной раной.

Соня сглатывает и начинает аккуратно смывать кровь физиологическим раствором из большой пластиковой фляги.

Изилда прекращает шептать и внимательно смотрит на то, как розовые капли раствора стекают с ее руки.

Соня последний раз очень осторожно проводит марлевым компрессом по Изилдиному запястью.

* * *

А пореза там нет.

* * *

Как и не было.

Loja de brinquedos

[15]

Согнувшись в три погибели, Тина волоком тащит по полу небольшую, но страшно тяжелую коробку, на которой красным фломастером написано: «Карнавал».

Вытаскивает на середину магазина и оглядывается в поисках табуретки.

Тине кажется, что табуретка должна стоять в углу за дверью. Или у стеллажа с головоломками. Или, на худой конец, у дальней стены, возле огромного желтого ящика, где лежат вповалку плюшевые кошки и собаки. По крайней мере, где-то там Тина ее видела буквально вчера. Или позавчера. Вернее, неделю назад, когда пришли февральские заказы и Тина, нагруженная куклами и мячами, зацепилась ногой за табуретку и чуть не свалилась. Или это было еще перед Рождеством?

Тина бросает свою коробку и медленно обходит магазин.

– Табуреткааааа, – мурлычет Тина, – табурееетка! Где тебя черти носят, когда ты нужна?

Табуретка не отзывается. Тина растерянно бродит между стеллажами, заглядывает за дверь, за прилавок и в подсобку, долго роется в желтом ящике, осторожно раздвигая кошек и собак.

– Сгинула моя табуреточка, – бубнит себе под нос Тина, продолжая шарить в ящике. – Хотела бы я знать ку… А это что такое?!