Лучшее - [91]

— Илистые журавли, — продолжал Вилли. — Сейчас их уже не так много, как в пору моего детства.

— А я не верю и, боюсь, не хочу верить в ДИСЧей, — проговорил знаменитый ученый доктор Великоф Вонк, задумчиво почесывая свой почти не существующий подбородок. — И все же было бы неплохо, чтобы, наконец, нашлось это недостающее звено, и все те, кто думал иначе, были бы посрамлены.

— За звеньями мы не видим самой цепи, — сказал Вилли Макджилли. — Я вообще не считаю, что какое-то звено пропущено. Звеньев и так много для такой короткой цепи. В том-то и проблема.

— Чтобы найти его, я проделал путь в миллион километров, — вздохнул Арпад. — Я исследовал все бренные останки мира. Меня неотвязно преследует страх, что я пропустил или — по немыслимому стечению обстоятельств — не узнал или не узнаю, когда найду его. Но это же просто насмешка, если мы найдем его в уголке вроде этого — не диком и недоступном, а просто заброшенном и забытом!

— А у меня другая фобия, — признался Великоф. — Я боюсь, что когда мы найдем то, что ищем, я с содроганьем проснусь и обнаружу, что смотрю в зеркало. Должно быть, это символ, вот только чего символ? А ты как их представляешь, Вилли?

— Да как обычных людей. Таких раньше было много на окраине моего родного города, — ответил Вилли Макджил-ли. — Если подумать, раньше их было много на окраине любого города. А теперь их встретишь скорее в центре. Это простой люд, основа породы.

— О чем ты, Вилли? — резко спросил Арпад.

Все они говорили об одном — о ДИСЧах.

У каждого городка на юге той страны был свой двойник, своя тень. У Мигана — Миганова Слободка, у Перкинса — Перкинсова Слобода, у Бумера — Бумеровы Отмели. Трем знаменитым ученым осталось проехать всего пять километров — от Бумера до Бумеровых Отмелей. И там они надеялись найти ископаемые останки легенды, а если повезет, то и встретить ее во плоти. Недостающее звено эволюции — Доисторический Снежный Человек — ДИСЧ. Страна та была совсем не снежная, но и сообщения о так называемом Снежном Человеке приходили из самых разных климатических зон со всех уголков земли.

В одной местной легенде, недавно обнаруженной Арпадом, говорилось, что некие «цветные», не индейского и не американского происхождения, проживают в окрестностях Бумеровых Отмелей, «между зарослями песчаного кустарника и рекой». Говорилось, что они живут на красноглиняных берегах, а отчасти и в самой реке.

Доктор Великоф Вонк, в свою очередь, обнаружил в ворохе этнографических магнитофонных записей одну пленку, которая содержала следующее:

— А что они делают, когда разливается река?

— Замазывают носы, рты и уши илом, ложатся на землю, кладут себе на грудь огромный камень и ждут, пока половодье закончится.

— Они поддаются обучению?

— Некоторые их дети ходят в школу. Но, когда вырастают, остаются дома и все забывают.

— На каком языке они говорят?

— Они вообще мало говорят. Они довольно замкнутые. А если говорят, то на обычном симаронском диалекте английского.

— Чем они питаются?

— Кипятят в горшках из ила и глины речную воду. Добавляют лук и кое-какую зелень. Варят из веток похлебку. В ней — куски то ли мяса, то ли глины, которую они тоже едят. Еще едят лягушек, рыбу, сов и ветки кустарника. Но вообще они едят редко.

— Говорят, они способны менять внешность. Говорят даже, что они рождаются бесформенными. Об этом можешь что-нибудь рассказать?

— Могу. Они и вправду рождаются не очень оформленными. Большинство из них так бесформенными всю жизнь и проживают. А если у кого-то есть форма, значит, это мать вылизала ему внешность в младенчестве.

— В одной из народных сказок так делают медведи.

— Может, дружище, они и научились этому у медведей. У них есть примесь медвежьей крови, но сами медведи на тех отмелях давно не водятся. Так что, скорее, это медведи научились у них. Иногда матери в шутку вылизывают младенцев, придавая форму обычных людей.

— Это что — легенда такая?

— Что ты заладил — легенда, легенда? Не знаю я никаких легенд. Ты спрашиваешь — я отвечаю. Хочешь, расскажу смешную историю? Одной беременной перед самыми родами попался на глаза журнал про кино, который рыбаки из Бумера бросили на берегу реки. В нем была фотография самой красивой девушки на свете. Она на этой фотографии была в полный рост в чем мать родила. Беременной картинка очень понравилась. Когда она родила дочь, то вылизала ее по образу и подобию девушки из журнала про кино. Не думаю, что дочь оценила шутку матери. Но как бы там ни было, теперь она самая красивая среди людей. Зовут ее Лангу стия Сом.

— А ты не шутишь, папаша? Кстати, у этих созданий имеется чувство юмора?

— Некоторые рассказывают старые анекдоты. Джон Солт рассказывает старые анекдоты. Лакрица рассказывает очень старые анекдоты. И, не поверишь, даже Комета — и тот рассказывает старые анекдоты.

— А сколько они живут, эти существа?

— Сколько хотим, столько и живем. У нас же на отмелях есть эликсир. Некоторые употребляют его, некоторые — нет.

— Ты тоже из этих существ?

— Конечно. Но мне нравится иногда выбывать из них. Я такой, сезонный.

Запись на пленку сделал один студент-антрополог, который вскоре после этого порвал с антропологией и теперь изучает ресторанно-гостиничный менеджмент. Эта запись сильно взволновала доктора Великофа Вонка, когда он наткнулся на нее, разбирая несколько сотен новых записей, появившихся за неделю в антропологических кругах. Он задумчиво поскреб отсутствующий подбородок и позвонил знаменитым ученым Арпаду Аркабараняну и Вилли Мак-джилли.