Лучшее - [84]

Маргарет была красива и свежа, как майская роза, но в схватке между «Пернатым змеем» и «Воздушным замком» она одной левой уложила трех матросов, по очереди раскрутила их над головой, словно вертушку, и швырнула за борт. Глаза у нее сверкали как у самки богомола, парные глаза — в них одновременно горели ярость и смех.

— Эти девушки как вулканы! — сказал человек. — Эдакие высокие, неприступные горы, но мы их покоряли. Вперед, на вершину! Их плечи — смеющиеся утесы. Колышущиеся…

Нет, нет! Отставить последний абзац! Это снова вклинился проклятый забулдыга. Вечно он перебивает.

— Забыл сказать, Маргарет напоминает мне чудо-женщину из комикса, — в очередной раз спохватился Галли.

Итак, Вилли Джонс решил добиться честной победы над Маргарет, потому что не знал, сможет ли ее сломить. Ухаживал за ней как умел, не жалея денег, вырученных за золотисто-зеленые пряности.

— Представь райскую птицу, что вьет гнездо на луне, — внушал Галли. — Чья песнь полна страсти и благородства. Представь звуки флейты, рвущиеся ввысь.

Вилли Джонс сочинил для Маргарет песню.

Мускатная луна — третья в году.

Прибой складками шелка на берегу.

Земля оживает под босыми ногами Маргарет,

Что прекрасна, как лепесток гибискуса.

Вилли сочинил эту песню на малайском, и все слова в ней заканчивались на «анг».

— Представь, как высокие волны обрушиваются на скалы, — продолжал Галли. — Представь райских птиц, порхающих в зеленых зарослях.

Вилли Джонс сочинил для Маргарет новую песню.

Женщина, чьи плечи выдержат на себе мужчину,

В душе маленькая девочка, что ждет заветный корабль,

И принца — ровесника неба,

Но не подозревает, что я уже здесь.

Песня была на голландском, и все слова в ней заканчивались на «лийк».

— Представь, что к мелодии первой флейты примешивается вторая, и они парят, словно птицы в вышине.

Последняя песня Вилли Джонса звучала так:

Проклятье! Довольно лунного света и пустых обещаний!

Пора плести циновки и шить приданое.

Даже маленький краб строит себе дом в песке.

Маргарет пора стоять у плиты и печь лепешки,

И как она не поймет очевидного!

Песня была на валлийском, и все слова в ней заканчивались на «гмх».

Спустя год они поженились, хотя Маргарет по-прежнему держалась холодно — наверное, так и не смогла простить своему избраннику смерти отца и отнятого острова, но в целом она с мужем ладила.

— Помолчи минут пять, чтобы подчеркнуть лирическую паузу, — поучал Галли. — Теперь поем «Настало время встречи», если знаешь мотив. И наигрываем на флейте, если есть флейта.

Лирическая пауза окончена.

Но вот в гавань острова причалил «Пернатый змей». До чего же жалкое зрелище это было! Корабль насквозь пропах старой и свежей кровью. Из команды выжило лишь девятеро, да и те едва держались на ногах. Уцелевшая горстка матросов умоляла Вилли Джонса снова стать капитаном и поправить пошатнувшиеся дела.

Вилли отмыл этих ходячих скелетов и три дня кормил на убой, пока на костях не наросло мясо, а мышцы не налились силой. Тем временем три голема починили корабль.

— «Гадюке» нужна твердая рука, — заявил Вилли Джонс. — Неделю и еще день я буду капитаном, наберу новую команду и верну былую славу грозы Молуккских островов. А после, когда «Змей» снова встанет на стезю разбоя, для которой и был рожден, вернусь сюда с чистой совестью.

— Если уедешь, Вилли Джонс, то возвратишься только через двадцать лет, — предупредила черноволосая Маргарет.

— Самое большее через год, — возразил Вилли.

— К тому времени лежать мне в могиле.

— Ни одна могила не удержит тебя, Маргарет.

— Ты прав, не удержит. Обещаю, когда вернешься, я восстану из небытия и встречу тебя лицом к лицу. Но учти, пребывание в могиле даром не проходит. Когда вернешься, я не признаю тебя мужем, а ты не узнаешь, осталась ли я прежней. По натуре я вулкан, но усмирила свою ненависть ради тебя. Если покинешь меня сейчас, взорвусь и обрушу на тебя лавину ярости.

Вилли Джонс не внял ее словам и отправился в плавание, взяв с собой двух големов, а одного оставил служить Маргарет

Год летел за годом, и так незаметно минуло двадцать лет

— В то утро мы двинулись в путь, чтобы, наконец, своими глазами взглянуть на Большой дом, — вещал забулдыга. — Скоро нам предстояло покинуть те края навсегда, а посмотреть так хотелось. Вы наверняка слышали про Большой дом, особенно если бывали на острове Вилли Джонса. Джилоло окрестили его «Домом черепов», а малайцы и индонезийцы вообще боятся называть вслух.

Большой дом стоял в миле от нашего лагеря. Большое полуразрушенное здание, но оно почему-то казалось обитаемым, хоть это и противоречило логике. А потом появились они — мать и дочь. Мы словно с цепи сорвались и бросились к ним со всех ног.

Они были похожи как две капли воды. Не отличишь, кто есть кто. Их глаза сияли — парные глаза, как у самки насекомого, что поедает своих самцов. Этот полуденный свет проникал насквозь. Могучие руки сбивали с ног и заключали в объятия, от которых трещали кости. Нутром мы понимали — это не близняшки, не сестры. Нет, именно мать и дочь.

В жизни не видел ничего подобного! Плевать, что случилось с двумя моими товарищами. Уверен, они не пожалели. Пусть меня самого убьют, плевать! Те две женщины были само совершенство, хотя нам не довелось провести с ними и пяти минут.