Лучшее - [27]

И еще это история о писателе, о местах, где он черпал свои идеи. Я представляю себе, как Рэй Лафферти идет в местный бар мимо лачуги, которую прежде никогда не видел. И в тот же вечер возвращается домой с готовым рассказом в голове.

Нил Гейман

В этом квартале хватало разных затейников.

Повстречав там Джима Бумера, Арт С лик спросил его:

— Ходил когда-нибудь вон по той улице?

— Сейчас — нет, а мальчишкой бегал к одному лекарю. Он ютился в палатке — летом, когда сгорела фабрика комбинезонов. Улица-то всего в один квартал длиной, а потом упирается в железнодорожную насыпь. Несколько лачужек, а вокруг бурьян растет — вот и вся улица… Правда, сейчас эти развалюшки как-то не так выглядят. Вроде и побольше их стало. А я думал, их давно снесли.

— Джим, я два часа смотрю на тот крайний домик. Утром сюда пригнали тягач с сорокафутовым прицепом и стали грузить его картонными коробками каждая три фута в длину, торец дюймов восемь на восемь. Они их таскали из этой лачужки. Видишь желоб? По нему спускали. Такая картонка потянет фунтов на тридцать пять — я видел, как парни надрывались. Джим, они нагрузили прицеп с верхом, и тягач его уволок.

— Что же тут такого особенного?

— Джим, я тебе говорю, что прицеп нагрузили с верхом! Машина еле с места сдвинулась — думаю, на ней было не меньше шестидесяти тысяч фунтов. Грузили по паре картонок за семь секунд — и так два часа! Это же две тыщи картонок!

— Да кто теперь соблюдает норму загрузки? Следить некому.

— Джим, а домик-то — что коробка из-под печенья, у него стенки семь на семь футов, и дверь на полстенки. Прямо за дверью в кресле сидел человек за хлипким столиком. Больше в эту комнатку ничего не запихнешь. В другой половине, откуда желоб идет, что-то еще есть. На тот прицеп влезло бы штук шесть таких домиков!

— Давай-ка его измерим, — сказал Джим Бумер. — Может быть, он на самом деле побольше, чем кажется.

Вывеска на хижине гласила: «ДЕЛАЕМ — ПРОДАЕМ — ПЕРЕВОЗИМ — ЧТО УГОДНО ПО ЗАМЕНЬШЕННЫМ ЦЕНАМ». Старой стальной рулеткой Джим Бумер измерил домик. Он оказался кубом с ребром в семь футов. Он стоял на опорах из битых кирпичей, так что при желании можно было под него заглянуть.

— Хотите, продам вам за доллар новую пятидесятифутовую рулетку? — предложил человек, сидевший в домике. — А старую можете выбросить.

И он достал уз ящика стола стальную рулетку.

Арт С лик отлично видел, что столик был безо всяких ящиков.

— На пружине, имеет родиевое покрытие, лента «Дорт», шарнир «Рэмси», заключена в футляр, — добавил продавец.

Джим Бумер заплатил ему доллар и спросил:

— И много у вас таких рулеток?

— Могу приготовить к погрузке сто тысяч за десять минут. Если берете оптом, то уступлю по восемьдесят восемь центов за штуку.

— Утром вы грузили машину такими же рулетками? — спросил Арт.

— Да нет, там было что-то другое. Раньше я никогда не делал рулеток. Только сейчас вот решил сделать для вас одну, глядя, какой старой и изломанной вы измеряете мой дом.

Арт и Джим перешли к обшарпанному соседнему домику с вывеской: «СТЕНОГРАФИСТКА». Этот был еще меньше, футов шесть на шесть. Изнутри доносилось стрекотание пишущей машинки. Едва они открыли дверь, стук прекратился.

На стуле за столиком сидела хорошенькая брюнетка. Больше в комнате не было ничего, в том числе и пишущей машинки.

— Мне послышалось, здесь машинка стучала, — сказал Арт.

— Это я сама, — улыбнулась девушка. — Иногда для развлечения стучу как пишущая машинка. Чтобы все думали, что здесь стенографистка.

— А если кто-нибудь войдет да и попросит что-то напечатать?

— А как вы думаете? Напечатаю, и все.

— Напечатаете мне письмо?

— О чем говорить, приятель, сделаю. Без помарок, в двух экземплярах, двадцать пять центов страница, есть конверты с марками.

— Посмотрим, как вы это делаете. Печатайте, я продиктую.

— Сперва диктуйте, а потом я напечатаю. Нет смысла делать две вещи одним разом.

Арт, чувствуя себя последним дураком, пробубнил длинное витиеватое письмо, которое уже несколько дней собирался написать, а девушка сидела, подчищала ногти пилочкой. И перебила только раз.

— Почему это машинистки вечно сидят и возятся со своими ногтями? — спросила она его. — Я тоже так стараюсь делать. Подпилю ногти, потом немного отращу, а потом опять подпилю. Целое утро только этим и занимаюсь. По-моему, глупо.

— Вот и все, — сказал Арт, кончив диктовать.

— А вы не прибавите в конце «люблю, целую»? — спросила девушка.

— С какой стати? Письмо деловое, и человека этого я едва знаю.

— Я всегда так пишу людям, которых едва знаю, — сказала девушка. Письмо на три страницы. Это семьдесят пять центов. Пожалуйста, выйдите секунд на десять. Не могу при вас печатать.

Дверь захлопнулась и воцарилась тишина.

— Эй, девушка, — крикнул Арт, — чем вы там занимаетесь?

Из домика донеслось: «Вам что, нужно еще и память подправить? Уже забыли о своем заказе? Письмо печатаю».

— Почему же машинки не слышно?

— Это еще зачем? Для правдоподобия? Надо бы за это брать отдельную плату. — За дверью хихикнули, и секунд пять машинка стрекотала как пулемет Потом девушка открыла дверь и вручила Арту текст на трех страницах. Действительно, письмо было напечатано безукоризненно.