Лучше лизнуть, чем гавкнуть [сборник] - [4]
Как он сам говорил: «Это единственное, что у меня неистощимо».
Неожиданно из последней двери коридора вышла и быстро двинулась ему навстречу Зинаида Сергеевна. Юрию она не нравилась. Его ровесница, но некоммуникабельна и всегда неопрятно одета.
— Куда летим, Зиночка?
— От тебя подальше.
— Понятно… А я думал, за заказом.
— Что? — Зина остановилась как вкопанная. — Сегодня дают заказы?
Юрий, заложив руки за спину и не оборачиваясь, молча продолжил своё движение и свернул на лестничную площадку. Зина резко развернулась на сто восемьдесят градусов и ещё более стремительно пошла к себе в отдел.
Со стороны Юрия Петровича это была очередная импровизация. Он слыл мастером розыгрышей и весёлых провокаций.
— Привет, аксакалы! Чьи косточки перемываем? — спросил он курящих.
— Сегодня одна сенсация — директор руку сломал.
— Какую?
— Правую.
— Так ему и надо. Он этой рукой в прошлом месяце нам премию не подписал.
Всем эта логика понравилась.
Пока обсуждали другие темы, заметили, что произошло какое-то изменение в спокойном обычно ритме. Особенно много стало проходить с этажа на этаж женщин с обеспокоенными лицами.
— Что случилось? — спросили у одной.
— Заказы должны давать.
Мужчины сразу же погасили свои папиросы и поторопились в свои отделы. Все, кроме улыбающегося Юрия Петровича.
— Юра, ты не знаешь, где Рая? — спросила руководитель группы, когда он вернулся в свой отдел, — ты же с ней вась-вась…
— Нет. А что случилось?
— Все ждут, заказы давать будут, а её найти не могу т.
— По неполным, но абсолютно точным данным, сегодня утром эти заказы были распределены между дирекцией, партийной и профсоюзной организациями, и, по слухам, профсоюзная Рая получила за это однодневный отпуск, ибо «профсоюзы — школа коммунизма», — на полном серьёзе отчеканил Юрий Петрович очередную выдумку и решил для себя, что он сегодня славно поработал и день прожил не зря.
Но ещё более интересным продолжением этой истории, в результате которой весь институт полдня не работал, стал эпизод с главным инженером Сергеем Сергеевичем Кротовым.
В разгар поисков Раи ему позвонила жена:
— Серёжа! Девочки позвонили мне. У вас сегодня заказы будут. Возьми колбаски, шпроты, и что там будет вкусненького. В субботу у Миши день рождения. И не забудь заехать в школу за Маришкой.
— Галя! Пусть Рая позвонит или зайдёт ко мне, — сказал Кротов секретарше.
Только что закончилось совещание. Он встал, прошёлся по кабинету, сделал несколько приседаний, подошёл к окну, начал отжиматься от подоконника, глядя на улицу, на гастроном, который был на противоположной стороне, на людей, идущих через перекрёсток, и увидел Раю, которая как раз выходила из гастронома с тяжёлыми сумками.
— Галя! А кто сегодня заказами командует?
— Сергей Сергеевич, сегодня никаких заказов нет.
Он посмотрел на часы.
— Вызови машину. Мне за дочкой заехать надо. Вышел из кабинета, на мгновенье остановился, улыбнулся и сказал:
— Передай Рае, что в рабочее время ходить по гастрономам не положено, тем более что из моего окна всё видно.
— Я передам… Но если честно, то там сегодня давали мясо, яйца и масло… Она и мне взяла.
Что он мог ответить?
Уже в машине вспомнил запись одного партийного работника о шести противоречиях социализма:
1. Безработицы нет, а никто не работает.
2. Никто не работает, а планы выполняются.
3. Планы выполняются, а в магазинах ничего нет.
4. В магазинах ничего нет, а холодильники полны.
5. Холодильники полны, а все недовольны.
6. Все недовольны, а голосуют за.
Подъехали к детской музыкальной школе, где училась дочка.
Старое, невзрачное здание, никогда не ремонтируемое, поскольку каждую пятилетку власти обещали построить новое.
«Храм искусства», — подумал Кротов. Он редко заходил внутрь школы, а ждал дочь на улице. Но сегодня приехал рановато и решил побывать в атмосфере высокого искусства.
Зашёл в помещение, медленно двинулся по коридору. Мимо него в каком-то хаосе сновали дети, проходили взрослые с озабоченными лицами, со свёртками и сумками в руках. Обычно в это время занятия ещё не заканчивались, было пусто, и только музыкальные звуки заполняли пространство.
Кротов остановил девочку постарше и спросил, что происходит. Она на него внимательно посмотрела и ответила:
— Пройдите в актовый зал, — и показала в конец коридора, — там идёт награждение наших учителей.
Кротов открыл дверь, вошёл в зал с небольшой сценой, присмотрелся и… остолбенел. На сцене стоял ослепительно… красный рояль. На этом ослепительно-красном рояле лежали ослепительно-синие, тощие с перьями куры. К роялю из зала по очереди подходили преподаватели и «награждались» курицей, завёрнутой в газеты «Советский спорт», «Известия», «Правда», «Труд», «Искусство» и т. д. и т. п.
Рис. Е. Кран
На Кротова это произвело ошеломляющее впечатление. Особенно после того, как на сцену поднялась немолодая женщина, подошла к роялю, на мгновенье замерла и тихо произнесла: «Какой ужас!» — и услышала в ответ, в спину: «У вас извращённый аристократизм».
«Это что-то новенькое в определении аристократизма», — подумал Кротов. Он смотрел на стоящих и сидевших преподавателей. В основном это были женщины и мужчины из поколения старых аристократов, воспитавшие немало выдающихся музыкантов с мировым именем, гордость страны, которые обучали своих учеников не только музыке, но и манерам, грамотной речи, общению с людьми. И родина «щедро» платила им синими птицами.
