Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут - [342]

Стояло самое темное время суток.

Сердцекрылы по праву спали в своем гнездовье. Уже зарождалась очередная зимняя буря: ветра грозили сорвать навес, ливень неистово барабанил, а его собственного голоса не было слышно, когда он назвал пациентке свое имя.

Прошли века с тех пор, как он в последний раз произнес простое слово: «Торгаш».

Если она и слышала, то ничем не выдавала себя. Ее трясло, как на холоде, но ее полумертвое тело было горячим, как угли, культя стала длиной со здоровую руку, а раздробленная нога подтянулась к тазу, кости срастались и накапливали ресурсы для дальнейшего развития. Кожа была ярко-красной и чуть не светилась во тьме. А потом жар спал, цвет испарился, и женщина неожиданно замерла.

Он вынул из рюкзака гриб, подул на него, и тот разгорелся ярким светом, который залил палатку.

Он осторожно положил ладонь между грудей пациентки, оценивая частоту и силу биения восстановленного сердца. Но она не шевельнулась, даже когда он ее ощупывал. Даже когда закричал и вытер обеими руками глаза. После этого он лег рядом, взял ее новую руку обеими своими, закрыл глаза и унесся мыслями в последнюю ночь, когда так же спал с другой.

4

Первый свет дня пробился сквозь золотисто-серую кожу – выделанную шкуру необычайно крупного улита, как она поняла. Новые глаза смотрели вверх, внимательно изучая в первые секунды возвращенным зрением нитку из выделанных кишок и тонкие, красиво переплетенные вены, сохранившиеся в туго натянутой ткани. Затем она смежила веки и, оценив сознание, с удивлением обнаружила, что думается не только легко и просто, но и спокойно, если не радостно. Это была деятельность какого-то постороннего разума. Основу ее жизни составлял навязчивый, неизменный страх, но его кто-то похитил, и ей его недоставало. Как дотянуть до сумерек без тщательно взлелеянного ужаса? И все же, несмотря ни на что, она хладнокровно и бесстрастно задалась вопросом: какая сила причинила ей столь глубокий ущерб и как ходить по белу свету, если не думать, что каждый сделанный и каждый несделанный шаг чреваты трагедией и смертью?

Она снова открыла глаза, но на сей раз, проигнорировав увиденное, сосредоточилась на том, как ощущается мир через новую кожу. Нагая, она дотронулась левой рукой до бедра: новорожденная плоть была еще лишена волос, раны исчезли, а мышцы оказались налитыми, как, пожалуй, никогда прежде. Затем согнулась ее новая правая рука, и внутри крепкого кулака ощутились свежие кости. Нашлась и третья рука. Чья? Она мгновенно подумала, что приживила похищенную конечность. Отдохнувший, перезагруженный рассудок воспринял невозможность этого и создал подробную версию отмщения и победы. Но тут третья рука дрогнула, и женщина обратила внимание на тепло покоившегося рядом тела. Она очень осторожно повернула голову и смутно различила профиль мужчины, лежавшего на каменном полу какого-то тесного убежища.

Внезапно из потаенного логова вернулся ее старый приятель – страх.

Она подавила судорожный крик и острое желание вскочить. Лицо было ей незнакомо, и она понятия не имела, как очутилась здесь, в этой престранной обстановке. Она могла вообразить любой сценарий, и каждый был бы ошибочным: с тем же успехом она могла счесть, что это ее подлинная жизнь, мужчина – супруг, а все несчастья и немногочисленные удачи, какие помнились, были всего лишь сном.

Следующие невыносимые минуты ушли на изучение носа мужчины, его закрытых глаз и широкого, расслабленного рта, который время от времени подрагивал.

Его дыхание было затяжным, страдальческим и крайне поверхностным.

В убежище – очевидно, его палатке – пахло выдохнутым воздухом, телесными маслами и немного феромонами, для которых не существовало названия. Прямо над ее головой лежал большой полупустой рюкзак. Ноги почти достигали щели, ведущей наружу. Лежавший рядом мужчина был крупным даже по человеческим меркам – выше ее на добрые полкорпуса и широкий в груди, как никто из ее соплеменников. Одет тепло, по погоде: длинные штаны и просторная рубаха, сшитые из какого-то черного нотского материала. Ступни и огромные кисти – обнажены. Ржавые волосы, густые и жесткие, заплетены в хитроумную косу, исчезающую между спиной и каменным полом. Борода, тоже густая, – коротко подстрижена. Похожий на труп, мужчина выглядел неестественно мирно. Лишь раз он вздохнул глубоко, и она, приподняв голову, чтобы взглянуть на лицо, увидела, как влажные шары глаз перекатываются под бурыми веками и видят во сне что-то свое, о чем он, спящий, не догадывается.

Она протянула левую, старую руку и кончиками пальцев осторожно дотронулась до обоих век спящего.

Он проснулся мгновенно и полностью.

Ее раз и навсегда очаровало то, что он повел себя так же сконфуженно, как и она, пусть даже на пару секунд. Кто эта женщина? Как он сюда попал? Возможно, они были товарищами по несчастью – две души, заброшенные в одну палатку, вместе потерявшиеся и объединенные общим непониманием происходящего.

Чьи это были мысли?

Вряд ли ее, решила она. За свою бурную и короткую жизнь она не помнила, чтобы сознание так металось между субъектами и возможностями.