Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - [351]

Кидж Джонсон опубликовала свой первый рассказ в 1987 году, затем ее работы регулярно появлялись в журналах «Asimov’s Science Fiction», «Analog», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction» и «Realms of Fantasy». Она получила мемориальную премию Теодора Старджона за рассказ «Лисья магия» («Fox Magic»), а также премию имени Кроуфорда. Ее рассказ «Двадцать шесть обезьян и бездна» («26 Monkeys, Also the Abyss») в 2009 году был награжден Всемирной премией фэнтези, в 2010–2011 годах ее рассказы «Спарринг» («Spar») и «Пони» («Ponies») получили премию «Небьюла». Два романа «Женщина-лиса» («The Fox Woman») и «Фудоки» («Fudoki»), а также рассказы были изданы в сборниках «Истории для дождливых дней» («Tales for the Long Rains») и «Устье пчелиной реки» («At the Mouth of the River of Bees»). В настоящее время она заканчивает аспирантуру в Университете штата Северная Каролина в Рэйли, а также собирает материал для новых романов; действие одного будет происходить в Японии периода Хэйан, а двух других – в Британии времен короля Георга. Дополнительную информацию можно найти на сайте писательницы www.kijjohnson.com.

В Левобережное Кит прибыл с двумя дорожными сундуками и большущей клеенчатой папкой. Сундуки, небрежно сброшенные кучером почтовой кареты, так и лежали валунами у его ног, а папку, набитую чертежами, он прижимал к груди, оберегая от грязи, – вчера здесь прошла буря.

Его занесло в невеликое, особенно по меркам столичного жителя, сельцо. В столице дома громадные, в семь, а то и восемь этажей, и даже самому энергичному пешеходу не обойти ее за день. А в Левобережном домишки приземистые, возведенные на как попало нарезанных и криво огороженных участках меж столь же беспорядочно вьющихся дорог, да и те ничем не покрыты – просто утоптанная земля. Непритязательна и гостиница – двухэтажная постройка из золотистого известняка под синей черепичной кровлей; судя по запаху, на ее задворках держат скотину. Над входом вывеска с голубой рыбой на черном фоне, похожей на вздыбившегося ската.

В дверях гостиницы стояла пестро наряженная женщина с бледной бесцветной кожей и такими же бледными глазами.

– Позвольте спросить, – обратился к ней Кит, – где тут паром? Мне нужно переправиться через туман.

Женщина оценивающе оглядела низкорослого и очень смуглого чужака в сером. Гостя с востока ни с кем не спутаешь. Правда, смотрела она дружелюбно.

– Оба парома у верхней пристани, – ответила наконец женщина и улыбнулась. – Но что с них толку, если у кормового весла никого нет? Вчера вечером из Правобережного вернулась Розали Паромщица, с ней-то и нужно договариваться, а досуг она обычно коротает в «Оленьем сердце». Вот только «Сердце» тебе не приглянется, – поспешила добавить женщина, – далеко ему до нашей «Рыбы». Небось комнату хочешь снять?

– Вообще-то я думаю заночевать в Правобережном, – смущенно отклонил предложение Кит.

Очень не хотелось показаться высокомерным. Ему понадобится множество связей, большущая невидимая паутина, и плести ее надо уже прямо здесь и сейчас. А в таком деле успех сильно зависит от первого впечатления. Из кожи надо вылезти, чтобы в ближайшие дни эти впечатления сложились в его пользу.

– Думать-то можно что угодно, – возразила женщина, – вот только Розали поплывет дня через два, вряд ли раньше. Еще у нас есть Вало Паромщик, но он нечасто возит на тот берег.

– Я бы все места на пароме оплатил, если речь об этом.

– Вовсе нет, – покачала головой селянка. – Розали не поплывет, пока не почувствует, что пора. Пока не получит разрешения. Понимаешь? Но спросить у нее ты, конечно, можешь.

Кит ничего не понял, но все же кивнул.

– И где же это «Оленье сердце»?

– Налево, потом направо и вниз, до лодочной мастерской.

– Благодарю, – сказал Кит. – Нельзя ли оставить багаж? Ненадолго, пока я с ней не договорюсь.

– Вещи приезжих мы всегда берем на хранение, – ухмыльнулась женщина. – А после даем приют и самим приезжим, когда они убеждаются, что на ту сторону им нынче не попасть.

Трактир «Оленье сердце» оказался поменьше, чем «Рыба», но там было куда оживленнее. День близился к середине, однако за дубовыми столами уже плотно сидели посетители в ярких нарядах, что-то попивали и бросали реплики за ограду, на примыкающий двор лодочной мастерской. А там в поте лица трудились парень и две женщины – гнули доски на каркасе будущей миниатюрной плоскодонки. Когда Кит обратился к мужчине, который нес две кружки с чем-то мутным и пахнущим дрожжами, тот указал на двор подбородком.

– Вон они, Паромщики. Розали – та, что в красном. – И двинулся дальше.

«Та, что в красном» оказалась высокой и, как все местные, бледнокожей. И с такой длиннющей косой, что пришлось обмотать ее вокруг шеи, чтобы не мешала работать. Играя мышцами под ярким солнцем, Паромщица с парнем налегали на планку, придавая ей форму лодочного бока, а другая женщина, пониже ростом и с обычным в этом краю светло-пепельным цветом волос, орудовала молотком. Вот забиты три гвоздя – планка держится.

«Сильные, – подумалось Киту об этой троице. – Как бы их заполучить?»

– Розали! – проревел вдруг мужской бас чуть не в ухо ему. – Тебя тут кое-кто ищет.