Лучи жизни - [126]

- Что вам угодно? - неприязненно спросил Ношевский.

- Вы не слишком гостеприимны, - усмехнулся Регуар и, не ожидая приглашения, подсел к столу. - Я привел напомнить вам о честном слове. - Он ткнул пальцем копию договора, воспроизведенную на газетном листе.

- Честное слово? - рассердился Ношевский. - Я свое слово выполнил. К сожалению, выполнил. И не вам, господин Регуар, говорить о чести.

- У меня нет охоты спорить с вами, господин Ношевский. Вы нарушили условия нашего соглашения. Надеюсь, вы понимаете, что это значит?

Регуар в упор посмотрел на Ношевского.

Тот понял.

- Что ж, вызывайте Брегера, - сказал Ношевский.

- Есть другой выход. Прочитайте.

Регуар достал бумагу с текстом, напечатанным на машинке. Это было письмо Чьюзу. Ношевский сообщал, что он передал договор Докпуллеру, и рекомендовал Чьюзу признать его как бесспорный юридический документ. Письмо заканчивалось сообщением об отъезде Ношевского за границу.

- Что это? - спросил адвокат.

- Перепишите и подпишите, - ответил Регуар.

Ношевский догадался.

- Вы подделали документ?

- Ну что значит подделали? Наши подписи там настоящие, а подпись Чьюза не хуже настоящей. Все это условности! Соглашение было подписано? Было. Вы его сожгли. А мы восстановили. Вроде той мифической птицы Феникс, что, сгорев, выходит из пепла возрожденной. Подумайте: ведь Чьюз не видел, как вы уничтожили соглашение. Ему и в голову не придет, что это дубликат.

- Фальшивомонетчики! - в ярости закричал Ношевский. - Секретная коммунистическая директива тоже из вашей мастерской?

- Слушайте, Ношевский, мы даем вам возможность исправить ошибку. За подлинник я предлагал вам миллион, за дубликат вы получите полмиллиона...

Не соображая, что он делает, Ношевский перегнулся через стол и ударил Регуара по щеке.

Регуар вскочил и испуганно оглянулся: не видел ли кто-нибудь? Затем он вынул платок и вытер щеку.

- Вы плохо воспитаны, Ношевский, - презрительно сказал он уходя. - Я драками не занимаюсь. На вашу физиономию найдутся другие руки.

Ношевскому стало ясно, что он обречен. Позвонить в полицию? Бессмысленно... Что он скажет? Что Докпуллер хочет убить его за отказ от подлога?.. Его поднимут на смех. Спрятаться? Куда от них спрячешься!.. Выбежать на улицу? Но едва он выйдет, его опять "случайно" собьют с ног. В центре столицы, среди многих тысяч людей, он беспомощен, он обречен...

По крайней мере, нужно позвонить Чьюзу. Но Ношевский вспомнил, что служащие телефонной станции сегодня присоединились к забастовке.

Ехать к Чьюзу! Предупредить его! Рассказать обо всем! Остаться у них! Там безопаснее.

Он послал горничную за машиной.

В тот же момент к дому, где жил Ношевский, подъехал санитарный автомобиль. Врач и два санитара в белых халатах с красными крестами поднялись на лифте. Мальчик-лифтер высадил их на пятом этаже. Врач вынул из кармана ключ и открыл дверь.

Услышав стук входной двери, Ношевский удивился: неужели уже вернулась горничная? Он вышел в переднюю. К нему шли санитары в белых халатах. Он все понял и бросился в кабинет за оружием... Сильные руки схватили его сзади. Что-то мягкое окутало его лицо, резкий запах ударил в нос. Он потерял сознание.

Санитары положили Ношевского на носилки и бережно внесли в лифт. Мальчик-лифтер посмотрел: а, этот адвокат...

- Что с ним? - тихо спросил он.

- Ничего, скоро пройдет, - сказал доктор.

Больной спал, мерно дыша.

Когда горничная возвратилась, лифтер рассказал ей, что адвоката увезли в больницу. Несколько дней она искала хозяина по всем городским больницам, но так и не нашла.

В тот же день, когда Ношевский исчез, профессор Чьюз получил письмо. Прочитав его, он возмущенно воскликнул:

- Мерзавец! А ты защищал его, - и он протянул письмо сыну.

Ношевский сообщал Чьюзу о том, что он передал соглашение Докпуллеру, и рекомендовал признать его. Он также извещал профессора о своём отъезде за границу.

- Он так искренне обиделся, - удивленно сказал Чьюз-младший. - Он утверждал, что соглашение уничтожено. А зачем он передал нам фотокопию? Все-таки это очень странно...

- О, подобным господам ничего не стоит прикинуться искренними.

И старик рассказал сыну о предательстве Уиппля. Впрочем, этот Уиппль кончил все-таки самоубийством. Вероятно, его замучила совесть. Может быть, и Ношевский, продав договор, почувствовал угрызения совести и вернул, по крайней мере, фотокопию.

Эрни молча слушал. Больше о Ношевском они не вспоминали.

Вечером, когда сын уехал, Роберт доложил о посетителе, Чьюз вышел в переднюю и обомлел: Регуар!

- Как вы посмели? - воскликнул Чьюз.

- Может быть, вы все-таки пригласите меня в кабинет? - спросил Регуар, заметив, что хозяин не трогается с места.

- Нет! - резко ответил Чьюз. - Роберт, останься!

- Здесь не совсем удобно, - сказал Регуар, оглядывая переднюю. - Впрочем, если хотите...

Так они и стояли друг против друга в передней, старый ученый и советник Докпуллера, а несколько поодаль выжидательно поглядывал на них Роберт.

Видя, что ему не предлагают даже сесть, Регуар сказал:

- Профессор, надо кончать. Вы дали свою подпись и не можете не уважать ее.