Лучи из пепла - [82]

В конце зимы 1953 года, когда начали цвести персики, состояние отца Уэмацу резко ухудшилось.

«Он уже почти не приходил в сознание, — вспоминает Токиэ. — Дни и ночи напролет раздавались его стоны, последние силы покидали больного.

За четыре дня до смерти отца к нам в дом явились агенты электрической компании и начали угрожать, что отключат свет, если мы немедленно не заплатим. Отцу уже трудно было говорить, и он со слезами на глазах лепетал, обращаясь к агентам:

— Мне очень жаль, что я доставляю вам столько хлопот.

Он умер в глубокой бедности. Ах, если бы он вовремя обратился к врачу! Быть может, его еще можно было спасти. Но он работал не разгибая спины, до тех пор пока не оказался выжатым как лимон.

Атомная бомба вначале лишила отца куска хлеба, а потом отобрала у него и саму жизнь.

В день похорон, 9 марта, к дому подъехал джип с представителями АБКК, которые попросили у нас разрешения вскрыть тело отца. Они утверждали, что вскрытие принесет пользу человечеству и что отец, мол, наверняка не имел бы ничего против.

Американцы сбросили атомную бомбу, превратившую жизнь моего несчастного отца в одну сплошную муку. Они виноваты в том, что отец должен был работать до тех пор, пока не загубил себя окончательно. А теперь те же самые американцы являются к нам, чтобы использовать для своих целей его бедное, бездыханное тело!»

— Я не отдам вам своего мертвого отца, — сказала Токиэ Уэмацу почти беззвучным от подавляемого гнева голосом.

Визит представителей АБКК, или contactors («вербовщиков»), как их называли, был вызван официальным извещением о смерти Уэмацу. Они приходили ко всем без исключения семьям, где кто-либо умирал, как предполагали, от лучевой болезни. В ответ на слова Токиэ они, не моргнув глазом, выразили соболезнование и записали в своих формулярах: «Ref». Это означало «Refusal» (отказ). По этой все больше разбухавшей графе — поскольку пассивное сопротивление работе Атомной комиссии в Хиросиме неуклонно возрастало — и был проведен Уэмацу в статистике АБКК. Для АБКК он стал одним из тех мертвецов, которые, «к сожалению, из-за предубежденности родственников должны считаться потерянными для науки».

3

Первый человек, не считая близких родственников, кому Токиэ сообщила о смерти отца, был Итиро Кавамото. За последние два года они подолгу не виделись и никогда больше не заговаривали о своих чувствах. Приход девушки к Итиро в ранний утренний час был равносилен признанию в любви. С тех пор им обоим стало ясно, что они предназначены друг для друга.

Итиро взялся раздобыть денег на похороны. И действительно, каждый из его многочисленных друзей пожертвовал по нескольку иен, соседи семьи Уэмацу также внесли свою лепту. Общими усилиями удалось наскрести скромную сумму, так что несчастному Уэмацу не пришлось покоиться в могиле бедняков.

На следующий день после похорон Итиро в трамвае внезапно лишился чувств. Вечером он узнал, что приблизительно в тот же час, когда он потерял сознание, поэт Санкити Тогэ скончался на операционном столе. Сестры санатория, в котором лежал Тогэ, вопреки запрету хотели дать ему кровь для переливания, надеясь спасти таким образом жизнь больного, ослабевшего после тяжелых кровотечений. Вскрытие тела покойного поэта дало неожиданный результат: смерть была вызвана отнюдь не только застарелым туберкулезом легких; внутренние органы Тогэ были поражены и радиацией вследствие «пикадона». Парадоксально, что Тогэ, посвятивший последние годы своей жизни борьбе против атомной опасности, никогда не подозревал, что и сам он отмечен зловещей болезнью, косившей людей начиная с 6 августа 1945 года.

Кавамото познакомился с Тогэ лишь в 1950 году, во время показа японского антивоенного фильма. Он принял участие в дискуссии, разгоревшейся после демонстрации картины, и в своем выступлении сказал, что миролюбивая миссия христианства имеет в наши дни громадное значение, несмотря на то что так называемые «христианские нации» не принимают ее всерьез. Это замечание Итиро заинтересовало Тогэ.

С тех пор между поденщиком Кавамото и поэтом Тогэ завязалась тесная дружба. Теперь же, когда Тогэ умер, Итиро счел своим долгом продолжать дело, завещанное ему другом, — образованным, интеллигентным человеком и блестящим, вызывавшим всеобщее восхищение поэтом. Отныне Итиро, неотесанный, неуклюжий и необразованный рабочий, должен будет рассказывать людям о трагической судьбе атомных жертв, которые молча несли свой крест, прячась от чужих взглядов.

В жизни Итиро Кавамото начался совершенно новый период. Тихий самаритянин стал агитатором, незаметный благодетель — страстным пропагандистом. Таково было веяние времени. После окончания оккупации в Хиросиме возникло мощное движение за мир. Но главное было то, что вся остальная Япония наконец-то снова вспомнила о Хиросиме. В августе 1952 года, через несколько месяцев после вступления в силу мирного договора между Японией и Соединенными Штатами, самый крупный японский иллюстрированный журнал «Асахи» выпустил специальный номер, где были опубликованы фотоснимки атомной трагедии, задержанные американской цензурой. Снимки эти, технически несовершенные, зачастую неясные и поцарапанные, были сделаны непосредственно после сбрасывания атомной бомбы и правдиво запечатлели картину атомного ада. Не мудрено, что они произвели огромное впечатление на читающую публику. В Японии поднялась волна возмущения против американцев. Снимки разбудили также симпатию всего народа к жертвам «пикадона». Сразу вслед за этим в печати начали публиковаться статьи и рассказы очевидцев об атомном взрыве, потом появились также фильмы и романы на эту тему.