Лучезарный след - [17]
Я раньше звалась Нерадой. Улыбалась мало. Зато отличалась сентиментальностью и постоянно возилась с какими-то зверюшками. При обряде (попросту говоря – за столом) тётка Пламена задумчиво проговорила: «Какая же она Нерада? Она – Добряна». Правда, в последние годы я доброй себя редко ощущаю, с чем Дубинин усердно борется. Ощущаю мизантропичной пессимисткой. Но имя неплохое. И мнение тётки Пламены я уважаю. Братца тоже она нарекала. Ему подходит. Добряк, человеколюбец, милый, умеет радоваться, верит в лучшее.
– Проснулась уже, – я села на кровати. – Что тебе нужно, Луча?
– Я к «Луче» нормально отношусь, – протараторила Лучезара. – Вьюжина, расскажи мне про одного человека.
– Я его знаю?
– Надеюсь, да. Славомир Гуляев.
Вот и до Славомира Гуляева добрались. Даже не смешно.
– Верещагина, думаешь, ты одна такая?
– В смысле?
– Да по меньшей мере треть девушек ВГА убиваются по Славомиру Гуляеву.
– Это тот самый Гуляев? – предпочла уточнить Лучезара.
– Ты его машину видела? – я уныло глянула на неё. – Это тот самый Гуляев.
Семейство Гуляевых известно не только на Руси. Во всём мире. Лет двести назад первый Гуляев основал завод по производству самодвижущихся карет. Тогда они ездили на бензине. Гуляевская продукция не особо ценилась в мире. Качество хромало. Но производитель не опускал рук и всё стремился к совершенству. Постепенно он стал знаменит. Сеть заводов расползлась по миру. Ушёл на покой, передав дело детям. Или сразу внукам. Никогда не интересовалась подробностями. Во время войны, что неудивительно, Гуляевские заводы перешли на изготовление соответствующей техники. Война длилась недолго, но оказалась очень разрушительной. Я вообще поражаюсь, как люди тогда мир совсем не уничтожили. Оружия у великих держав – до дури. А дури ещё больше, чем оружия. Но предпочли учесть опыт прежних цивилизаций, что мне как представителю последующего поколения приятно.
Одумавшись, люди стали стремительно решать остро стоящие вопросы. И озадачились сохранением природы. Кареты постепенно переводились на солнечную энергию. Семейство Гуляевых держало нос по ветру. Из войны они вышли почти без потерь. А я так думаю, что даже с прибылью. И их светомобили скоро стали весьма популярны. Сейчас Гуляевы – богатейшие люди. Кто-то из их многочисленных родственников в политике, другой передачу ведёт по дальневидению, одна юная Гуляева поёт на сцене, другая одежду шьёт для элиты и духи выпускает. А Славомир в Академии учится.
Насколько я знаю, он младший сын теперешнего главы сети заводов. Многие считают его потрясающе красивым парнем. Прямо вот с картинки сошёл. А я так полагаю, лучшей хвалебной песнью в его честь для большинства девушек является богатство. И «Гуляй-мобиль» у него всегда последней модели.
Это всё мне Радмилка поведала. Я богатеями Руси никогда не интересовалась. Но про «Гуляи» знала, естественно. Что ценятся они высоко.
Дубинин терпеть не может Славомира. Тот вьётся возле Любавы Суховой. И шансов у него на сотню порядков больше. Ведь Любава в курсе, что Гуляев существует. А вот существует ли Милорад?
– Я хочу с ним познакомиться, – заявила Лучезара.
– В чём проблема? Иди знакомься, – я попробовала снова лечь, но Верещагина поспешила удобнее устроиться на моей кровати, оставив немного свободного места.
– Добряна, ну у тебя же есть на примете кто-нибудь с ним знакомый? Чтобы меня представить мог. Не самой же идти с бухты-барахты!
– А что? Девичья стыдливость не пускает? – я изобразила изумление. – На тебя не похоже.
– Я серьёзно, Вьюжина.
– Где ты его встретила? – я пристроила подушку к спинке кровати и навалилась на неё.
– В холле главного корпуса. Там списки какие-то внизу вывешены. Не знаю, для чего. И он с приятелями громко обсуждал, что его фамилию тоже внесли. Добряна, он красив как бог!
Я поморщилась. Спорное утверждение. Вовсе и не бог. Так, божок из мелких. Я в команде Дубинина. Мне Славомир кажется отталкивающим. А ещё за нашей баррикадой Радмилка.
– Он с Барышниковой в одной группе учится, – поставила в известность Лучезару. – У них на первом курсе что-то типа романа приключилось. Слишком краткосрочного. Гуляев её в трактир пригласил. В пафосный. Радмилка вернулась рассерженная. Сказала, что Славомир полудурок, каких свет не видывал. Он как-то некрасиво себя вёл. Надо уточнить. Они одно время собачились между собой. Постоянно цеплялись и огрызались. А сейчас каждый из них к другому как к пустому месту относится. Нет для Радмилки Славомира, но спросить её можешь.
– Он не выглядит полудурком, – мечтательно глядя в потолок, проговорила Лучезара.
– Ещё бы, – буркнула я, оценивая степень её восхищения.
Дверь открылась, в комнату ввалилась развесёлая Радмилка.
– А мы там день рождения отмечаем. Сколько времени?
Глава IV
На следующий день, возвращаясь с занятий, я остановилась на площадке десятого этажа общежития. Лифты не работали. Малина Борисовна экономила энергию и заодно прививала здоровую привычку обитателям своей волости. Чем выше живёшь (этаже так на девятнадцатом), тем здоровей. Или просто реже на улицу выходишь.
На площадке, на светлой плитке, блестели красные капли. Свежие. Если бы я находилась в кадре в фильме-ужастике, то непременно завопила бы: «Кро-о-о-о-овь!» А так – ничему не удивилась, в общежитии всякое случается. Но на десятом живёт Милорад, и я пошла его проведать.
