Лубянские чтения – 2020. Актуальные проблемы истории отечественных органов государственной безопасности - [2]

.

Бывший агент уфимской полиции Г.И. Боголюбов обращался в Уфимское губернское жандармское управление с похожим текстом: «Из дому меня выгнали, не дав мне никаких средств, вследствие чего я должен был выйти из семинарии. Теперь я скитаюсь кое-где и как-нибудь. Искал место, но не нашел. Вследствие чего я осмеливаюсь просить у вас, не поможете ли вы мне в улучшении моего положения»[8].

Московский обер-полицмейстер Д.Ф. Трепов в 1898 г. регулярно получал письма, свидетельствующие о неудовлетворительной работе и коррупции сотрудников сыскной полиции. Одно из таких посланий, подписанное инициалами «ДПД», было получено им 31 января 1898 г.: «Руководствуясь достоверными сведениями и наблюдением, нельзя не обратить внимание на московскую сыскную полицию, в которой царит всевозможный беспорядок, созданный и поддерживаемый лицами, находящимися на службе в оной. Полицейский надзиратель Ченышев все время службы посвящает единственно только на благоустройство своего дома на Антроповых ямах, и кроме этого, имея легковой извозчичий промысел, только преследует свои личные выгоды, не принося своей службой никакой пользы сыскной полиции, кроме убытка, получая ежемесячно незаслуженное жалование. Отождествляется с господином Чернышевым и равный ему во многих отношениях фаворит гг. чиновников надзирателей Попов, которому служит резиденцией ресторан Павловского на Трубной площади, в который после обхода, с целью наживы, домов терпимости, является надзиратель Горский и совместно с Ченышевым и Поповым приступают к ожесточенной игре на бильярде»[9].

По мнению автора послания, преступные действия полицейских надзирателей имели последствием бездействие секретной агентуры: «Что же касается до розысков, то таковые едва ли могут быть более в количественном порядке, благодаря существующей рутине, ибо собиравшиеся ежедневно все агенты с утра почти до 4 часов дня держатся в управлении, а затем они бывают посвящены исключительно в дневные и ночные наряды без очереди, что подтвердит карта нарядов, следовательно, на розыски, это специальное назначение сыскной полиции, совсем не остается времени, что воочию становится ясным из тех скудных результатов, которыми проявляют свою деятельность сыскная полиция»[10].

В то же время на имя Д.Ф. Трепова поступали письма, настолько цинично и тенденциозно составленные, что вряд ли он мог задаться вопросом о достоверности приводившихся в них данных: «Случаи «неосторожного» расходования казенных денег высшими чинами бюрократического аппарата довольно часты и даже небезызвестны широкой публике. Так, после полковника Пирамидова, пришибленного на смерть, в кассе Санкт-Петербургского охранного отделения, начальником коего он был, не досчитались 7000 рублей. Чернопятков — казначей Московского ГЖУ»[11].

На правительственном уровне четкого понимания о путях решения рабочего вопроса не было. В 1901 г. министр внутренних дел Д.С. Сипягин предпринял поездку по Ярославской, Костромской, Нижегородской и Владимирской губерниям с целью ознакомления с условиями труда рабочих и состоянием полицейских учреждений. Несмотря на то, что некоторые современники министра неоднозначно относились к этой поездке (А.В. Богданович писала: «Вчера принесли маршрут Сипягина по России. Едет он по фабричным центрам. При неразвитости Сипягина ему следовало бы лучше не показываться, чтобы сохранить хоть частицу престижа, связанного с должностью министра внутренних дел»[12]), ее результатом стала публикация многостраничного аналитического отчета, который обсуждался на Особом совещании министров 9 марта 1902 г., менее чем за месяц до убийства автора эсерами. С одной стороны, Д.С. Сипягин отмечал важность работы секретных сотрудников на фабричных предприятиях: «Губернаторы четырех осмотренных мною губерний полагают в большинстве необходимым сохранить впредь и даже расширить область и средства секретного наблюдения общей полиции за настроением умов среди фабричного населения, с ассигнованием на этот предмет особых кредитов»[13]. А с другой, Сипягин не мог однозначно ответить на вопрос: необходимо ли подчинить фабричные заведения надзору губернских жандармских учреждений? «Не подлежит, конечно, сомнению, что сосредоточению общего полицейского на фабриках надзора в ведении жандармской полиции оправдывалось бы многими серьезными доводами, — писал в докладе Д.С. Сипягин. — В этом отношении нельзя не принять во внимание разнообразные выгоды, проистекающие от сосредоточения в одних руках однородного во многом надзора, так равно и более высокую степень умственного развития жандармских унтер-офицеров, по сравнению с соответствующими чинами общей полиции, их большую дисциплинированность и лучшую к своему делу подготовку. Еще более веские, однако, соображения говорят против принятия подобной меры. Сосредоточение полицейского на фабриках надзора в руках чинов корпуса жандармов равносильно бы резкому выделению фабрик из общего полицейского управления в положение особо подозрительного и внушающего опасения элемента. Эта мера могла бы поселить в умах рабочих не лишенное внешних оснований подозрение, что правительство их опасается… Подчинение ближайшему надзору чинов корпуса жандармов одних лишь фабрик мало достигало бы своей цели, так как многие рабочие проживают вне последних, в близлежащих селениях, а потому, без подчинения чинам корпуса жандармов и этих последних, надзор был бы не полон и очень стеснен в своих действиях»