Лубянские чтения – 2020. Актуальные проблемы истории отечественных органов государственной безопасности - [3]

.

В 1902 г., когда был опубликован доклад Д.С. Сипягина, продолжался эксперимент начальника Московского охранного отделения С.В. Зубатова по легализации рабочего движения. Зубатов был заинтересован в создании широкой сети секретных сотрудников в рабочей среде с целью отвлечения основной массы протестующих от риторики революционных движений. В 1900 г. были созданы первые общества взаимопомощи рабочих в Москве, действовавшие под контролем охранного отделения[15].

Эксперимент Зубатова сопровождался перманентной критикой «слева». Так, в том же 1900 г. в журнале «Der Wecker» была опубликована статья под названием «Шпион Зубатов»: «Зубатов — главарь шпионов, ведет самые большие политические процессы и мечтает стать первым жандармом всей России. Он любит похваляться тем, что высоко образован и сам большущий либерал… Зубатов сам сознается, что когда рабочему скверно, он должен объединяться и бороться. Если так, то и мы теперь можем засвидетельствовать Зубатову, что рабочему еще очень не сладко живется, что щетинщики еще и теперь ходят без работы, что рабочий день и теперь очень длинен, заработная плата и теперь местами нищенская и, наконец, если мы разъединимся, то теперь снова получится то же положение, как в то время, когда, по мнению Зубатова, мы «имели право» соединиться. Русское правительство воображает, что мы без его опеки не можем существовать. Мы вечно должны испрашивать его позволения. Оно диктует нам, что читать, каждый шаг свой мы должны объявлять надзирателю участка, полицейский превращается у нас в педагога и воспитателя. Капиталисты делают стачки, образуют синдикаты, открытые и тайные, о которых все знают, они имеют свои органы, и все это легально, все разрешается. А наш профессиональный орган Зубатов во что бы то ни стало хочет искоренить…»[16].

Д.С. Сипягин критиковал полицейские общества взаимопомощи, привлекая более серьезную аргументацию: «…Совет (речь о координирующем органе зубатовских организаций. — Авт.) принял на себя посредническую роль между фабричными рабочими промышленных заведений города Москвы и органами правительственной власти, имеющую предметом взаимные отношения между предпринимателями и рабочими. Сначала сей Совет обращался к фабричной инспекции, но затем, видя, что последняя не признает его компетентности в принятой на себя самовольно посреднической роли, он стал обращаться к г. обер-полицмейстеру, который не только принимает получаемые заявления, но дает им законный ход, чем санкционирует присвоенные себе Советом права. Едва ли столь важный и имеющий общегосударственное значение вопрос, как установление доселе не существующего нового фактора промышленной жизни, то есть организации рабочих (хотя бы и в целях самообразования и самопомощи), может быть решаем местными административными властями, а не законодательным порядком, ибо подобные местные решения, как несообразованные с пользой общегосударственной и устанавливающие неодинаковость положения рабочих разных местностей, обладают случайным характером и посему могут оказаться иногда даже вредными. Что же касается до дарования Совету Общества взаимопомощи вышеуказанных политических функций, то таковое явление должно почитаться ненормальным, как потому, что новый орган, в виду существования учреждения фабричной инспекции, представляется излишним, так и потому, что посредничество во взаимных отношениях работодателей и рабочих представляется настолько серьезным и важным делом, что было бы неосмотрительно включать его в число обязанностей едва зарождающейся организации рабочих…»[17].

Помимо критики со стороны правительственных чиновников и революционеров, Зубатов подвергался обструкции представителей Отдельного корпуса жандармов (ОКЖ) и даже некоторых своих коллег по службе в Московском охранном отделении. В числе первых приведем свидетельство В. Д. Новицкого, который на протяжении 25 лет занимал должность начальника Киевского ГЖУ: «Начальники жандармских управлений даже не понимали значения слова «провокатор», а между тем в последние годы агентство-провокаторство со стороны розыскной части Департамента полиции развилось до беспредельности под руководством Зубатова, который, безусловно, шел на возбуждение рабочей среды, не только под покровительством, но и направлением департамента полиции, сначала главным образом в Москве, а затем перешел в С.-Петербург и перенес в провинцию чрез своих сторонников, клевретов, агентов и эмиссаров, ходивших в экскурсии по устройству организаций рабочих, стачек, забастовок, и таким образом рабочие фабрик и заводов, а также и городские рабочие, и мастеровые как раз попадали в руки революции»[18].

Еще одним критиком С.В. Зубатова являлся чиновник особых поручений Московского охранного отделения, с 1902 г. заместитель начальника Московского охранного отделения Л. П. Меньщиков. В 1926 г. во Франции он издал воспоминания, в которых о своем бывшем начальнике писал следующее: «С того времени, как Зубатов сделался главой Особого отдела Департамента полиции, Московское охранное отделение перестало быть центром розыскных мероприятий. Мое пребывание в нем теряло смысл: все наиболее ценное я уже успел извлечь, а местные дела представляли лишь относительный интерес. Моей целью теперь стало попасть в штаб охраны. Зубатов этого, видимо, не хотел, может быть, потому, что он смутно чуял во мне политического врага, а, скорее всего, потому, что боялся моей конкуренции, так как некоторые департаменты (Ратаев, например) выдвигали меня в противовес заносчивому московскому парвенюшке, как звали Зубатова некоторые старожилы знаменитого дома 16 на Фонтанке. Кроме того, я отличался самостоятельностью, а Зубатов был властолюбив, гнуть же меня он не мог, так как я был для него уха крупная… Чтобы добиться своего, я начал «будировать» Ратко (преемник Зубатова на посту начальника Московского охранного отделения. —