Лубянка. Подвиги и трагедии - [28]
Но это заявление Рауфа, отправленное 20 апреля на имя Берии, уже ничего не могло изменить, а лишь снова заставило пройти подростка все круги земного ада. Продержался он до 11 мая 1940 года. Следователи Хват и Кушнарев, применив изощренный пыточный арсенал, после 13 часов издевательств сломали юношу и добились «признательных показаний». Потом еще около года абхазские юноши содержались в тюрьме и были расстреляны 27–28 июля 1941 года. На момент исполнения приговора никому из них не исполнилось и 18 лет.
Кинжал грузинского НКВД безжалостно вырезал всю семью Лакобы, семьи его родственников и друзей. В живых остались лишь малолетние Саида и Зина, дочери братьев Лакобы — Михаила и Василия. Но это уже другая страшная история — одна из множества трагедий того времени, а тогда, в январе 1924 года, изолировав Троцкого в Сухуме, Сталин спешил закрепить свой успех.
Отсутствие Троцкого на похоронах Ленина, а затем на чрезвычайном съезде РКП (б) произвело тягостное впечатление на сторонников, без него они проигрывали одну схватку за другой. Власть над партией, а затем и над страной ускользала из его рук. Потом, изгнанный из страны, он с горечью признавал: «Заговорщики обманули меня. Они правильно все рассчитали, что мне и в голову не придет проверять их, что похороны Ленина состоятся не в субботу 26 января, как телеграфировал мне в Сухум Сталин, а 27 января. Я не успевал приехать в Москву в субботу и решил остаться. Они вы играли темп»[23].
Сталин выиграл темп, а потом и власть. И как знать, если бы не это вынужденное «сухумское затворничество» Троцкого и окажись он в те январские дни 1924 года в Москве, то, возможно, у нас были бы другая страна и другая история. Но история не терпит сослагательного наклонения. «Сухумский ход» Сталина позволил ему перехватить инициативу, но Троцкий не думал сдаваться на милость победителя и продолжил борьбу. Однако, несмотря на то что его сторонники мобилизовали все силы, шансов на успех у них не было. На стороне Сталина к тому времени находилась большая часть партийного аппарата и, что более важно, хорошо отлаженная в борьбе с иностранными спецслужбами и внутренней контрреволюцией машина органов государственной безопасности.
После смерти авторитетного и принципиального Дзержинского, болезненный и мягкий по характеру новый председатель ОГПУ В. Менжинский стал удобной фигурой в руках Сталина. Используя мощь громадного агентурно‑осведомительского аппарата органов, он контролировал каждый шаг и каждое слово Троцкого. Тот, как муха, безнадежно бился в невидимой паутине, которая с каждым месяцем становилась все плотнее и плотнее.
Вскоре подвернулся и подходящий случай для нанесения решающего удара. В сентябре 1927 года ОГПУ были получены оперативные данные о том, что в одной из типографий печатались программные и другие документы троцкистов, содержащие жесткую критику генеральной линии партии и самого Сталина. Среди ее работников обнаружился «врангелевский офицер», после чего остальное стало делом техники. Имея на руках такой козырь, партийно‑полицейская машина заработала на полную мощь и принялась дискредитировать Троцкого.
Спустя месяц, после мощнейшей «артподготовки» в прессе, в ноябре 1927 года он и другой лидер так называемой левой оппозиции, Г. Зиновьев, были лишены всех своих постов в партии и исключены из нее. Но на этом Сталин не остановился и сделал следующий далеко идущий ход. После «работы» с Зиновьевым тот согласился покаяться, осудил Троцкого, троцкизм и был восстановлен в партии, но это его не спасло. Через десять лет он стал главной фигурой другого громкого политического процесса. Самого же Троцкого отправили в ссылку в Казахстан, но и там он долго не задержался.
В феврале 1929 года его навсегда выслали из России. То ли по иронии судьбы, а скорее по злой воле Сталина, одесский порт Троцкий вместе с женой и старшим сыном покидали на борту парохода «Ильич». Больше в «колыбели революции» он уже не появился. В отличие от большинства его сторонников, Троцкому повезло гораздо больше: ему пока позволили жить. Лишь спустя одиннадцать лет, 20 августа 1940 года, в далекой Мексике ледоруб, занесенный рукой агента‑боевика НКВД Р. Меркадера раскроил ему череп и поставил последнюю точку в затянувшейся на двадцать лет схватке двух вождей революции.
Более горькая участь и значительно раньше постигла троцкистов, которые еще оставались в партийном аппарате, армии и на флоте. Их тысячами исключали из партии, снимали со всех постов и затем оправляли на «перековку» в СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения. — Прим. авт.). Сталин безжалостно выкорчевывал как саму идеологию троцкизма, так ее носителей.
Вскоре вслед за ними наступил черед старой ленинской гвардии: «покаявшегося» Г. Зиновьева, М. Томского, Р. Рыкова, К. Радека, М. Рютина, «любимца партии» Н. Бухарина и других, еще позволявших себе смелость фрондировать перед начавшим возвышаться над партийной массой новым вождем. С ними Сталин поступил по‑иезуитски. Сначала, не без их помощи, идейно разгромил троцкизм, а потом, с присущим ему коварством, суля одним прощение за «мелкобуржуазные» заблуждения, а другим — сохранение постов, стравил между собой. Они, испытанные борцы, прошедшие через царские тюрьмы и, казалось, не знавшие страха, дрогнули. Опасение за свои семьи, заразная болезнь властолюбия и обычные человеческие слабости — тщеславие и зависть — заставляли их изменять самим себе и топить друг друга. На партконференциях и страницах газет Зиновьев, Рыков, Бухарин, Радек соревновались в обличении друг друга и славословили Сталина. Дискредитируя и втаптывая себя в грязь, они тем самым возвышали вождя и создавали основу для будущего культа личности.
