Лубочная книга - [40]

Сказав это, богатырская голова сдвинулась с места, и Еруслан Лазаревич увидел под нею чудный меч, который и взял в руки.

— О, благодарю тебя, добрый Росланей! — вскричал обрадованный Еруслан. — Этот чудный меч много поможет мне в исполнении моего дела, и, быть может, я чрез него буду в состоянии оказать тебе услугу — срастить твое туловище с головой.

— А скажи мне, Еруслан Лазаревич, про то дело, за которым ты едешь к вольному царю, и на что тебе живая вода?

Еруслан Лазаревич сказал ему:

— Я из царства Картаусова; отец у меня славный богатырь князь Лазарь Лазаревич; и вот злой татарин Даниил Белый во время моего отсутствия пошел с войском на наше царство, разорил его все начисто, царя Картауса и моего отца полонил, выколол им глаза и посадил в темницу. И вот я еду теперь к вольному царю затем, чтобы достать живой воды, которая имеет дивное свойство — сращивать отрубленные члены и возвращать глазам зрение.

— Желаю тебе счастливого успеха, — сказал Росланей. — Когда добудешь этого лекарства, то вспомни и про меня и окажи мне, несчастному, помощь. Только смотри не забудь, — прибавила голова, — что удара мечом повторять не надо, а то вольный царь опять оживет — и ты пропал: ничто тогда не поможет тебе, и нигде ты никак не спасешься.

— Прощай, Росланей, до свиданья! — сказал Еруслан Лазаревич и, повернув коня, понесся во весь опор к столичному городу вольного царя, который находился оттуда не далее тридцати верст.

V

Только что Еруслан Лазаревич начал приближаться к городу Щетину, как видит, что против него выезжает сам вольный царь с огненным щитом, с пламенным копьем. Посыпались жгучие искры на Еруслана Лазаревича, обдало его жарким пламенем и огнем так сильно, что стало ему невмоготу. Еруслану Лазаревичу совсем не хотелось воевать с вольным царем; ему было желательно только получить живую воду, и он думал сначала, что дело обойдется без ссоры и драки. Он думал, что вольного царя можно уговорить и выпросить у него немного живой воды для отца и царя Картауса, но вольный царь имел уже такую дурную привычку, что без битвы никого не подпускал даже близко к своему царству. Но Еруслан Лазаревич все-таки не терял надежды и желал уладить дело миром. Он слез со своего коня, снял с головы пернатый шлем, начал махать им и кричать вольному царю:

— Царь Огненный щит, Пламенное копье! Не враг я тебе, а доброжелатель, не жги и не пали меня огнем, а выслушай!

Царь Огненный щит перестал палить огнем и спросил Еруслана Лазаревича:

— Кто ты таков? Откуда и зачем сюда прибыл?

— Я — странствующий витязь, — отвечал Еруслан Лазаревич. — Езжу уж давно по важному делу: у меня отец ослеплен злодейскою рукою, и я наслышал, что в твоем царстве, на теплом море, есть источник живой воды, которая исцеляет слепых; вот я и приехал к тебе, царь, попросить этой воды.

Тогда вольный царь сказал ему:

— Я вижу, ты очень храбрый витязь, когда осмелился приехать ко мне, а у меня уже со всеми храбрецами порядок такой, чтобы в чистом поле тешиться да силами меряться; а без этого я никого и близко не подпускаю к своему царству! Вот если ты меня победишь, то можешь взять у меня в царстве что тебе угодно, а если нет — тогда, брат, на себя пеняй: у меня расправа короткая — голову долой и концы в воду.

Еруслан Лазаревич, вынужденный такими крайними обстоятельствами, должен был вступить в битву с вольным царем Огненным щитом. И вот, когда они в первый раз разъехались на конях и как стрелы понеслись друг на друга, Еруслан Лазаревич держал копье тупым концом. Вот съехались два могучих богатыря и ударили друг друга копьями прямо против ретива сердца с такой силой, что копья у обоих погнулись, но ни тот, ни другой богатырь даже и не покачнулись в седлах. Вот разъехались они снова и опять ударили друг друга копьями еще сильнее прежнего; у Еруслана Лазаревича только погнулось копье, а у вольного царя разлетелось на три части; но бойцы усидели на конях и не качнулись в седлах.

— Однако, ты здорово бьешься, — сказал вольный царь, — мне еще не приходилось встречать такого! У меня копье служило тридцать лет и не гнулось даже ни разу, а теперь совсем сломалось; но делать нечего, давай теперь попробуем на мечах!

И, сказав это, вольный царь выхватил огромный меч из ножен и снова понесся на Еруслана. Тогда и Еруслан Лазаревич взял свой меч-кладенец и полетел на вольного царя. Как только они съехались, то Еруслан Лазаревич ударил вольного царя мечом по голове и рассек ему голову с левого плеча наискось. Свалился вольный царь с коня, лежит и не дышит; глаза померкли и закрылись навеки непробудным сном.

— Ай да молодец! — вскричали бояре и богатыри вольного царя. — Поделом его! Приударь-ка еще разок, чтоб знал наших да поминал своих!

Глянул на бояр и богатырей Еруслан Лазаревич: видит, что у них на языке совсем не то, что на сердце, и сказал им:

— Хорошие богатыри метко бьют: и раз, да горазд! И я люблю сразу бить, так что и добивать нечего.

Бросились тогда воеводы и богатыри на витязя и хотели изрубить его на мелкие кусочки, да не хватило у них силы и ловкости против Еруслана, и легли они все на землю обезглавленными.