Ловушка страсти - [41]

Только Миллисент ничего не знала и была счастлива, как и всегда.

Снова Женевьева позавидовала этому свойству ее характера. Как, должно быть, хорошо быть такой наивной и легкомысленной! Когда ты полностью доволен окружающим миром, нет необходимости думать. Предаваясь размышлениям, можно увидеть то, чего не хотелось бы видеть, будь то дождевые черви в развороченной плугом земле или клочья пыли под кроватью.

Миллисент указала на ромашки в своем переднике:

— Я подумала, почему бы нам не сплести венки для волос. У меня в кармане есть иголки и нитки. Не думаю, что вы захотите нам помочь, лорд Монкрифф?

Герцог поспешно схватил пальто, надел шляпу и так порывисто вскочил на ноги, что можно было подумать, будто Миллисент бросила ему на колени скорпиона.

— Я предпочту предоставить шитье дамам. Удел мужчин — крикетные удары.

Он подмигнул Женевьеве — надо же, подмигнул, — поклонился, дотронулся до шляпы и отправился к Йену и Гарри.

Женевьева смотрела ему вслед. Он был высокий и худощавый, с угловатыми плечами под элегантным сюртуком, шаги длинные и четкие. На небе не было видно ни облачка, зеленая трава сверкала на солнце, и фигура герцога восклицательным знаком выделялась на фоне пейзажа.

Женевьева видела, как обычно улыбчивый Гарри пытался сохранить дружелюбие при приближении герцога. На какое-то мгновение его лицо омрачили раздумья, Женевьева никогда не видела его таким суровым. Ей стало его жаль. Ей хотелось, чтобы мир всегда оправдывал ожидания Гарри.

И в то же время в ее сердце, несмотря ни на что, разгорелся огонек надежды.

Глава 11

— Я решила, это отпугнет Монкриффа.

Довольная собой, Миллисент расстелила на траве шаль и удобно расположилась на ней.

Женевьева рассмеялась, но смех был нерадостным. Миллисент по-прежнему казалась ей другой, незнакомой, в чем-то превосходящей ее, поскольку Гарри решил, что именно она достойна стать его женой.

— Ты действительно пыталась отпугнуть его, Милл?

— Тебе ведь не очень-то приятно находиться в обществе угрюмого опасного герцога, верно? Конечно, нет. Вчера он был ужасно груб, ушел, не говоря ни слова. Тебе надо быть со мной, Гарри и Оливией.

Женевьева привыкла всем делиться с Миллисент. Но за последние несколько дней и даже минут она много узнала о стратегии благодаря герцогу.

— Я и так все время с тобой и Гарри, — ответила она.

Эти слова дались ей нелегко. «С тобой и Гарри». Гарри и Миллисент. Миллисент и Гарри. Как их будут называть люди, когда они поженятся? Чье имя будет первым? Связанные навечно…

Ее имя больше никогда не будет упоминаться вместе с ними.

Внезапно Женевьеву вновь охватили ужас, боль и недоумение. Она замолчала.

Видимо, молчание затянулось, потому что Миллисент удивленно раскрыла рот!

— Только не говори, будто ты не видишь, что этот человек за тобой ухаживает.

— Не буду, потому что это неправда.

— Вчера вечером всем показалось иначе.

Значит, остальные их обсуждали. Прекрасно!

Вдалеке герцог демонстрировал красивый крикетный удар. Женевьева прикусила губу, чтобы не рассмеяться, увидев, как Йен вздрагивает всякий раз, когда тот поднимает клюшку. Предательская мысль, но поделом ему.

«А ты? Гарри ухаживает за тобой, Миллисент?!» Почему она не может спросить так, быть прямолинейной, как Оливия? Может быть, для этого нужна смелость? А у нее нет ни того ни другого.

— Ради Бога, Женевьева, он герцог, и если ты выйдешь за него, ты станешь…

— Хватит, хватит! — Женевьева чуть было не закрыла уши руками.

— …герцогиней. Разве это так плохо?

Женевьева медленно прикрыла глаза. Неужели никто не замечает? Никто не считает ее подходящей парой для Гарри? Как такое возможно? Все в ней противилось мысли выйти замуж за кого-то другого, кроме Гарри. С ним ей виделось счастливое, беззаботное будущее. Герцог был хладнокровен, посмеивался надо всем и мог с такой легкостью спланировать свою месть, которая разрушила бы ее жизнь, а ему надо только показать всему миру, что с ним шутки плохи.

Он прекрасно знал человеческие слабости и знал, как их использовать для своих целей. Поразительное умение, очень полезное, но вряд ли способное вызвать симпатию. «У вас непозволительно нежная рука, мисс Эверси». Она вновь вспомнила его слова и вновь внутренне содрогнулась.

Миллисент заговорщически понизила голос:

— Я слышала, он отравил свою первую жену из-за денег. Если ты выйдешь за него замуж, то недолго пробудешь герцогиней.

Женевьева закатила глаза:

— Все об этом говорят. И ты этому веришь?

Сама она не верила. Но что, если жена герцога обманула его?

— Не очень, — призналась Миллисент. — Подобное убийство встречается чаще в театральных представлениях, чем в жизни. Никто ничего не сумел доказать. Кроме того, я слышала, она была редкостной красавицей.

Можно подумать, красота исключает убийство. Йен был достаточно привлекательным мужчиной, однако попался бы ему более вспыльчивый противник, чем герцог, и Йен был бы мертв. Правда, и теперь его положение оставалось незавидным.

Герцог подошел, чтобы передать ему клюшку. Йен ее тут же уронил. Наверное, у него вспотели ладони.

— Все усопшие супруги всегда были редкостными красавицами.

Обе девушки озорно рассмеялись. Трое мужчин тут же повернулись к ним, надеясь и опасаясь, что они обсуждают их.