Ловушка страсти - [40]

Женевьева немедленно возмутилась:

— Особенным? Но ведь вы его не знаете! Он добрый, умный, у него прекрасный характер, однажды он подарил мне на день рождения щенка охотничьей собаки, хотя отец заставил отдать его обратно…

Герцог поднял обе руки, словно защищаясь.

— Не надо рассказывать мне о превосходных качествах лорда Осборна, прошу вас. Уверен, он способен дойти по воде отсюда до самой Америки и поцеловать вашу руку. — Совершенно ясно, что это смешило герцога, и Женевьева нахмурилась. — Он совсем не отличается от других молодых людей, и, несмотря на весь свой ум, он просто может не отдавать себе отчет в сврих чувствах. Возможно, ему нужно помочь. Молодость не порок. Обычно. — Герцог мрачно и многозначительно посмотрел в сторону Йена. — Вам надо что-нибудь предпринять, прежде чем он совершит опрометчивый и глупый поступок и сделает предложение вашей подруге. Вы добры, мисс Эверси, и вы отойдете в сторону, позволите им быть счастливыми за ваш счет, не думая о том, правильно ли это. Святая Женевьева, мученица.

В устах герцога слово «добрый» звучало словно порок. Святая Женевьева! Ничего подобного! Женевьева кипела от негодования.

Кто-то в их семье должен был быть сдержанным, и эта участь выпала ей.

Но герцог был прав. Перед ней стоял ужасный выбор. А Женевьеве хотелось жить спокойно и не поднимать лишнего шума.

— Почему вы решили помочь мне?

— Потому что теперь, когда я уже не могу соблазнить и бросить вас, поскольку вы разгадали мои намерения…

Как легко он говорит о соблазнении! Женевьеву снова стало лихорадить.

— …мне надо искать другой способ развлечь себя во время пребывания в вашем доме. И я с удовольствием буду мучить вашего брата, заставив его недоумевать, какой будет моя месть. Возможно, вы согласитесь, что немного смирения и неуверенности ему не повредит.

— Вы так любите месть, — с насмешливой заботой в голосе произнесла Женевьева. — И я бы не хотела лишать вас этой возможности. Вы решили все предоставить мне?

Герцог улыбнулся с таким нескрываемым озорством и восхищением, что заразил своим весельем и Женевьеву.

— Вы очень внимательны, — ответил он со сдержанной страстью в голосе.

Женевьева не рассмеялась от удивления.

Потом шумно вздохнула, чтобы собраться с мыслями, прикусила губу, принялась постукивать ногой и посмотрела на герцога.

Он встретил ее взгляд и небрежно пожал плечами, как бы говоря: «Что вы теряете, мисс Эверси?»

Женевьева смотрела на знакомую лужайку, на которой никогда прежде не разыгрывалась трагикомедия, ее глаза остановились на Миллисент и Оливии. Однако это не принесло ей утешения, не придало ясности ее мыслям. Раньше, когда она видела их, ее сердце билось чуть более учащенно, она была похожа на собаку, начинавшую радостно вилять хвостом, когда в комнату входит знакомый человек. От ходьбы щеки Миллисент покрыл золотистый румянец, она чуть растрепалась, одной рукой прижимала к себе передник, к щекам пристали кудряшки волос. Несомненно, все это вызовет умиление у Гарри и желание защищать ее. Карие глаза Миллисент лучились весельем, она с любопытством склонила голову. Оливия слушала ее со сдержанной насмешкой. Теперь она уже не смеялась, как прежде. Оливия всегда отличалась беззаботным смехом и чувством юмора, но проклятый Лайон Редмонд своим исчезновением лишил ее всего. Теперь ей оставалось всю свою энергию тратить на различные общественные дела.

Возможно, если Женевьева позволит Гарри сделать предложение Миллисент, то ее ожидает та же участь. Она превратится в Оливию, будет вести тихую жизнь, все ее чувства словно присыплет слоем пепла, как сгоревшие руины.

Она снова задумчиво перевела взгляд на Гарри, но теперь его заслонила Миллисент. Она шла к ним бодрой, грациозной походкой, вытянув перед собой передник, ее шляпка соскочила и болталась на лентах на спине.

Когда Миллисент уселась рядом, Женевьева тут же протянула руку и поправила шляпку.

— Спасибо, — рассеянно ответила Миллисент, словно это происходило уже много раз, а так и было на самом деле, потому что ее шляпка вечно соскальзывала, ведь она так часто и много смеялась. И тогда Женевьева помогала ей распутать ленты и снова аккуратно завязать их под подбородком, чтобы защититься от солнца.

Герцог наблюдал за ними. Наблюдал за Женевьевой. Он сидел совершенно неподвижно, и выражение на его лице привело ее в замешательство. В нем было почти какое-то томление, но эта мысль тут же показалась Женевьеве нелепой. Через мгновение он отвернулся, прикрыл глаза рукой и принялся хладнокровно разглядывать владения Эверси. Возможно, он прикидывал, через какое время к его владениям прибавится эта земля.

Эверси и Редмонды владели большей частью Суссекса.

Какие мысли, кроме измены невесты, мучили герцога? Неужели никто здесь не знает покоя?

Эта мысль внезапно развеселила Женевьеву. Гарри был как на иголках в ожидании разговора с Миллисент, Йен боялся непредсказуемого герцога и пытался это скрыть, Оливия вела себя как обычно, страдая по Лайону и вынашивая планы спасти мир, а она сама медленно умирала от разбитого сердца и ожидала, когда рухнет ее последняя надежда. А теперь еще и герцог принялся ее мучить.