Ловушка - [53]

Дрожащими руками Марина удостоверилась, что на экране действительно только что появилось сообщение, и оно пришло от Патрика.

Она нерешительно раскрыла мобильный телефон. А вдруг она ничего не поймет?

— OK! See you later. I love you.[43]

Сердце Марины стало биться сильнее и сильнее… I love you.

Нур

С четырьмя евро, которые Цицерон вытянул у блондинки, можно было сидеть за Интернетом четыре часа, однако он не располагал этими четырьмя часами, поскольку стал обычным пленным. В школе проводилась перекличка, и в семействе О’Хара его поймали с поличным, когда он на рассвете возвращался домой, держа в руках ботинки.

Цицерон не осмеливался больше испытывать терпение матери многочисленного семейства, которая предыдущим вечером, когда он вернулся из Интернет-кафе, встряхнула его, схватив за левое ухо, и отругала, напомнив, что к ужину в шесть вечера следует быть дома. Как можно ужинать так рано?

Однако ему не хотелось откладывать на неопределенное время свое перевоплощение, поэтому он слинял из школы пораньше. Цицерон проявил двойной героизм, ведь ему пришлось улизнуть от дежурных у выхода и отделаться от назойливой Луси, которая привязалась к нему, даже не спросив разрешения.

Цицерон воспользовался неразберихой, возникшей, когда Луси, которая ничего не видела в буквальном смысле слова, отправилась на кухню кафетерия, считая, что это столовая, и наскочила на горшки, наполненные «beans».[44] Поварихи закричали на нее на ирландском, а он, вместо того, чтобы помочь ей подняться и выйти из трудного положения, предпочел трусливо сделать ноги.

Цицерон не был ни храбрым, ни добрым, его даже не считали обходительным. И он не был отчаянным эльфом-охотником. Ничего подобного. Он был мятущейся душой без тела. Нет, так не очень точно. Он был Никто без души.

Хотя это звучало слишком пафосно, Цицерону было не стать прежним, пока он не перевоплотится в какое-нибудь виртуальное существо. Без второго «я», без Раэйна или Кэра, он чувствовал себя голым, потерянным и уязвимым, точно гонщик без автомобиля или черепаха без панциря.

Цицерон направился прямиком в Интернет-кафе и явился туда насквозь промокший, с окоченевшими руками. Он хорошо пробежался, чтобы согреться, однако в этой стране вода затопила все, сочась из каждого сантиметра его одежды.

Она текла из его носков, трусов, струилась по затылку, и он даже пожалел, что отдал блондинке перчатки, шарф и куртку, но понимал, что ему не пристало жаловаться, ибо за это он получил деньги на игру.

Цицерон всю ночь не смог сомкнуть глаз. Один из его «временных» братьев был лунатиком и всю ночь то вставал с постели, то ложился в нее и наступал ему на лицо.

Цицерон отомстил ему утром во время завтрака, когда бился за свою долю жареных яиц и стоял насмерть за апельсиновый сок.

Вооружившись двумя вилками, он подцепил сочную добычу из трех яиц и пяти гренок и, держа оборону на углу стола, заталкивал завтрак за обе щеки и глотал его, не жуя. Затем у него произошло легкое несварение желудка, но зато он боролся не зря. С таким суперзавтраком он мог даже обойтись без скудного «lunch».[45]

Цицерон прикинул: если с одним яйцом желудок выдержит три часа, то с тремя яйцами способность его выживания составит девять часов. Однако одно дело арифметика в чистом виде, и совсем другое — желудок, которому чужды подобные математические расчеты. Он начал урчать за пять часов до вычисленного хозяином идеального срока.

В Интернет-кафе Цицерон не стал терять времени. За долгие бессонные часы он создал новый персонаж, почти совершенный, которого никто не должен был узнать. Цицерон изменит облик. Он явится в образе девушки, «warrior paladin»[46] по имени Нур, что означает «Свет», чего как раз не хватало этой всегда облачной стране.

Нур не вызовет подозрений и станет гениальным двойным агентом.

Девушки всегда разоряли его, считал Цицерон. Он все время думал, что перевоплотился бы в девушку, если бы родился заново. Когда дела принимали скверный оборот, девушки обычно принимались плакать, пока какой-нибудь простак не проявлял к ним жалость и не вызволял из трудной ситуации. После этого они отворачивались от своего спасителя и перебегали к другому.

Столь простой алгоритм девичьего поведения Цицерон усвоил из общения с Мими. Мими была белокурой, она плакала, когда проваливалась по математике, к тому же у нее был мопед, который постоянно ломался. Кто был тот простак, который счищал налет с его свеч? Кто был тот простак, который научил Мими разбираться в интегралах?

Цицерон почти год носился с Мими, пока та не получила отличную оценку по алгебре и не сменила «Веспино» на «Ямаху 500». Затем она забыла о нем и даже не пригласила на свой день рождения. Последний раз он видел ее вместе с Роблесом, самым неотесанным парнем в классе, занимавшим место сзади нее на ее новом мопеде.

Цицерона огорчало отсутствие у Мими уважения к нему, он вспомнил, что в течение всего года, когда он был ее рабом, в трудных для него ситуациях она даже мизинчиком не пошевелила. А вот красивых слов было сказано предостаточно: «Цицерон, ты гений. I love you. Цицерон, какой ты „cool“»