Ловушка для обольстителя - [33]

Сердце Макса болезненно защемило. Оставить ее одну? Или помчаться за ней? Он понимал, как ей тяжело. Ему и самому было не легче.

Наконец он все‑таки направился за ней. Лиззи глядела на воду, и подол ее светлого летнего платья колыхался под дуновением ветра. Она выглядела абсолютно потерянной. Неужели она винит себя, потому что Лоза заговорила о своей догадке именно с ней? Неужели считает, что она вела себя более неестественно, чем он, и тем самым их выдала?

Макс подошел к ней со спины. Воздух пах солью, морем и песком, тропическими цветами и душистыми растениями – всем, что будет напоминать ему об их совместном путешествии. Об их липовом медовом месяце.

– Лиззи? – позвал Макс, давая ей понять, что он рядом.

Лиззи развернулась и втянула носом воздух.

– Да?

– Ты думаешь, что это твоя вина? – осторожно спросил Макс. – Потому что Лоза сказала, будто ты не кажешься счастливой новобрачной?

Лиззи кивнула:

– Да, но дело не только в этом.

– Тогда скажи мне в чем.

– Не могу. – За ее спиной океан пускал пенные волны на будто сошедший с картинки песчаный берег.

– Можешь. Я же твой лучший друг. Ты можешь сказать мне все, что угодно.

– Ты не поймешь.

– Пойму. Доверься мне. – Кому еще она могла бы открыться, если не ему? – Так поступают друзья, Лиззи. Друзья рассказывают друг другу свои секреты.

– Ладно. Я скажу. Я хочу, чтобы то, в чем меня обвинила Лоза, стало неправдой.

Поначалу Макс не понял, что она имеет в виду, но, когда ее слова обрели смысл, уставился на нее в недоумении.

– Но это невозможно.

– Возможно, – очень тихо произнесла Лиззи. – Я хочу на самом деле быть твоей женой.

Макс замотал головой так яростно, что мозг, кажется, заколыхался в черепной коробке.

– Ты сама не знаешь, что говоришь. Ты расстроена, ты думаешь о Токони, ты…

– Я люблю тебя, Макс.

Макс вздрогнул и отстранился. Мать всегда говорила ему, что любит, после каждого удара, каждого сигаретного ожога, каждого мучительного наказания.

Погрузившись в воспоминания, Макс зарылся пальцами в песок. Под толстым слоем белоснежного песка что‑то больно врезалось в его кожу. Может быть, сломанная ракушка. Или осколок стекла – или что‑то еще, чему было не место на пляже.

– Я знала, что ты будешь шокирован, – тихо произнесла Лиззи. – Я тоже в шоке. Я так боялась в тебя влюбиться, и именно это и произошло.

Макс встряхнулся.

– Ты боялась этого? С каких пор?

– С того дня, когда ты показал мне сад.

При этих словах Макс почувствовал себя так, будто его ударили под дых.

– Ты беспокоилась об этом даже до того, как мы поженились? До того, как переспали?

– Да. Но я боролась с этим страхом. В ту ночь, что мы провели вместе, я молилась, чтобы пережить его.

Макс уже и сам испугался, что не переживет происходящее. Он уже представлял, как монстры идут, чтобы схватить его. Двуличные твари из чулана с заколоченной дверью.

– Наверное, Лоза увидела в моих глазах этот страх, страх в тебя влюбиться, – сказала Лиззи. – Та тень, про которую она говорила. Вряд ли она понимала, почему я не кажусь счастливой новобрачной, но тем не менее почувствовала, что что‑то не так.

Тень. Монстры. Макс посмотрел на солнце, а потом снова перевел взгляд на Лиззи.

– Моя мать могла быть ею. Аног Ите.

– «Женщиной с двумя лицами»? – Лиззи прищурилась.

Макс кивнул. Аног Ите была существом, обреченным носить два лица за то, что соблазнила Ви, то есть солнце. Он указал на небо. Солнце клонилось к закату и налилось красным цветом, словно пламенем, став таким же ярким, как волосы Лиззи.

– У моей матери было два лица. Она была красивой, как Аног Ите, но и ужасной тоже. Некоторые люди считают, что Аног Ите не злая. Что она просто символизирует отсутствие гармонии. Но для меня она всегда останется злой, как моя мать и любовь, которую она использовала против меня.

– Любовь – это не зло, Макс.

– Нет, но она заставляет людей страдать. – Макс протянул руку и притронулся к ее прекрасным рыжим волосам. К пламени. – Посмотри хотя бы, что произошло с Токони. Мы его потеряли, несмотря на то что любили. – Он опустил руку. – И может быть, это просто мираж – та любовь, которую ты, как тебе кажется, испытываешь ко мне. Может быть, она даже не настоящая.

– Она настоящая. – Голос Лиззи дрогнул. – Мои чувства настоящие.

– Мне так не кажется. – Макс не хотел в это верить, не мог позволить себе в это верить. – Ты просто придумала, что любишь меня, потому что фантазировала о том, как станешь чьей‑то женой. Но это не про тебя, Лиззи. Ты вовсе не образцовая женушка, ты другая.

– Мой папа сказал, что я была бы хорошей женой.

– Твой папа? Да он тебя почти не знает. Но я знаю тебя, Лиззи. – Макс прижал руку к груди. – Я знаю, какая ты.

– Ты тоже меня не знаешь, – возразила Лиззи. – Я другая. Я изменилась.

Макс подавил желание схватить ее и трясти до тех пор, пока она не признается, что вовсе его не любит. Или обнять и поцеловать ее. В голове у Макса царил хаос, а его эмоции находились в большем беспорядке, чем когда‑либо раньше.

– Ты должна была быть моим другом, моим партнером. Я доверял тебе.

– А теперь не доверяешь?

– Не знаю. – Макс уже больше ничего не понимал.

– Можешь делать, что хочешь, – сказала Лиззи. – Я собираю вещи и сажусь на последний катер, пока не стемнело.