Ловушка для джентльмена - [4]

— Не знаю. — Она покачала головой. Дом и доход? — Вряд ли. — И вдруг нелепость всего происходящего потрясла ее, и она рассмеялась.

— Мисс Таунсенд!

— Ах, да не смотрите же на меня так, мистер Уайтинг, я не схожу с ума. Просто… — Она прижала пальцы к вискам, пытаясь полностью усвоить важность его слов.

Она вряд ли может объяснить этому малознакомому ей стряпчему облегчение, нет, радость, которую испытывает человек, найдя выход там, где вовсе его не видел. Эта мысль поразила ее, и вдруг ей расхотелось смеяться.

— Почему мне до сих пор не сообщили об этом?

— Мисс Таунсенд, как я уже объяснил, Альберт…

— К черту Альберта. — Внезапный неудержимый гнев заставил ее вскочить на ноги. — Мой отец доверил вести свои дела вам, а не вашему племяннику. Виноваты во всем вы, мистер Уайтинг, и никто другой!

— Воистину так. Совершенно согласен. Именно поэтому я оплатил ваш проезд домой. — Он тоже встал. — Ошибка моя была в том, что я послал неопытного мальчишку разбираться в тонкостях наследства вашего отца. Я никак не думал, что он с таким рвением возьмется за дело. Он вовсе не должен был что-либо вам сообщать. В действительности я послал его в Таунсенд-Парк упредить мой приезд и не делать ничего, а просто начать разбирать бумаги вашего отца под мою ответственность, что вполне законно, поскольку я был душеприказчиком виконта. Я присоединился к Альберту на другой день, но вы, моя дорогая юная леди, уже уехали.

— А чего же вы ожидали? Отец умер. — Она заходила взад-вперед перед конторкой, говоря скорее для себя, чем для него. — Да, я провела большую часть своей жизни вне дома, в школе, и я едва знала этого человека, но все же он всегда существовал. Я всегда знала, что он есть — там. И он обращался со мной ласково, хотя и без особой любви. У меня не было оснований полагать, что он ничего ко мне не испытывает, и я тоже любила его. И я не понимала, как сильно я его люблю, пока он не умер. Его кончина стала для меня настоящим горем. К тому же, — продолжала она, — меня должны были тут же выгнать из дома. По словам вашего племянника, я осталась нищей сиротой без всякого будущего, разве что отдаться на милость доселе мне неведомого родственника. — Она помолчала и встретилась с ним глазами. — Я уже задолго до того решила, что в этом мире можно рассчитывать только на себя. Мои родители умерли, сестра давно исчезла; в Таунсенд-Парке меня ничто не удерживало. Вряд ли вы можете упрекать меня за то, что я уехала. — Она шагнула к нему. — Каждый день моей жизни я сознавала, что, умри мой отец до моего замужества, у меня не останется ничего и никого и полагаться я смогу только на себя. Именно так, мистер Уайтинг, я и сделала.

— Чем крайне затруднили возможность отыскать вас, — бросил Уайтинг. — Я старался; видит Бог, сколько усилий я приложил. Потребовалось несколько месяцев, чтобы проследить ваш путь от Таунсенд-Парка до этого проклятого дома француженки в Лондоне… — Он прищурился. — Как вам удалось это, будучи сиротой без гроша в кармане?

— У меня были кое-какие сбережения, — надменно сказала она. Несколько лет Гвендолин откладывала свои карманные деньги.

Он фыркнул.

— Не сомневаюсь. Со временем я нашел ваших мадам Френо и де Шабо — и мне по некоторым причинам хотелось бы получить подробное обоснование, каким образом вы узнали женщину с такой сомнительной репутацией…

— Мистер Уайтинг, мадам де Шабо — невестка мадам Френо. Мадам Френо была моей учительницей и остается моей любимой подругой. Обе леди были необычайно добры ко мне. — Поскольку мистер Уайтинг относился к мадам де Шабо с явным неодобрением, вряд ли было необходимо упоминать, что Гвен остановилась у этих женщин по возвращении в Лондон два дня назад. Ведь этот человек управляет ее финансами. И все же… — Я никому не обязана давать отчет, вам меньше всего. Я не заблудшее дитя, только что вышедшее из учебного заведения…

— Ага! — Он пристально посмотрел на нее. — Но именно такой вы были, когда умер ваш отец. Вам едва исполнилось шестнадцать лет, и я был назначен вашим опекуном и душеприказчиком вашего отца. И должен подчеркнуть — управляющим вашим доходом до вашего вступления в брак.

— Теперь я не нуждаюсь в опекуне. Я совершеннолетняя.

— Тем не менее я по-прежнему управляю вашим доходом и буду делать это до вашего замужества или до моей смерти. А теперь, — он нагнулся к ней с явно угрожающим видом, — сядьте, мисс Таунсенд.

Она хотела было возразить, но передумала и села.

— К тому времени как мне удалось обнаружить ваше местопребывание в Лондоне, вы уже уехали в Америку. — Он снова прищурился. — Вообразите мое удивление, когда я понял, что ищу уже не шестнадцатилетнюю дочь британского лорда, но двадцатилетнюю гувернантку. Некую мисс… — он бросил взгляд на лежащие перед ним бумаги, — нет, мадемуазель… Фромаж. Фромаж? — Он поднял брови. — То есть сыр?

— Не говорите нелепостей, — пробормотала она. — Фрумаж.

— Ясно, Тем не менее, вам удавалось всегда обгонять меня на один шаг в моих попытках обнаружить вас. — Он снова заглянул в свои бумаги. — На вашем первом месте, в Филадельфии, вы продержались всего два месяца. После этого вы устроились на новое место в Бостоне, и снова ваша работа продолжалась недолго, как и последующие в Балтиморе, Трентоне, снова в Филадельфии до вашего последнего места в Нью-Йорке, где вы уже оставались достаточно долго, чтобы мои агенты вас нашли. — Он пристально посмотрел на нее. — Это было бы легче, если бы вы не меняли постоянно имя. Последним было… какое?