Ловушка для дураков - [43]

— Эй, мочалки, — дразнили их ребята постарше, — кончай мочало, начинай сначала. Айда дыни собирать, чего-нибудь и нам обломится.

Артем дыни собирать не хотел. Он все свободное время торчал возле своих грядок. Ему нравилось наблюдать, как чудные овощи росли не по дням, а по часам. Поливай только.

— И детскому дому польза, продадим на рынке, деньги выручим, учебники купим для школы, — приговаривал старый воспитатель, видя, как старательно Артем ухаживает за растениями, не обращая внимания на насмешки старших пацанов. — Земля, она ухода требует, ты к ней с добром, и она тебя отблагодарит. Так-то вот, сынок.

Воспитатель скоро умер, у него открылся туберкулез. Приехавший врач, брезгливо морщась, осматривал и выслушивал всю их группу, и бубнил:

— Не имел права с детьми работать, туберкулез в открытой форме.

Целую груду мочалок, уже приготовленных к продаже, сожгли, а грядки, где созревали плоды, сравняли с землей.

Артем смотрел на выдранные с корнем растения, видел, как языки пламени лизали красивые пузатые плоды, облитые бензином, и плакал. Они корчились в огне, как живые.

— Новые потом посадим, — говорил директор детдома.

Артем не хотел новых. Старый, умерший от туберкулеза воспитатель был самым добрым человеком на свете.

Вскоре после этого случая Артем подался в бега.

История с мочалками неожиданно напомнила о себе, спустя много лет, совсем недавно здесь, в Москве. Артем никогда не думал, что позабытый случай из далекого детства оживет в его памяти. Столько в жизни разного было понакручено, что, казалось, не одна, а целых десять жизней прожито. Все прошло, улетучилось бесследно, а вот, поди ж ты, помнит.

…У Беглова была назначена деловая встреча. Водитель «мерседеса», не доезжая до места, увидел большое скопление машин.

— Все, дальше не проедем, кого-то стукнули, гаишники оцепили. Водитель смотрел на хозяина. — Теперь только в объезд.

Артем с Вадимом и Гребнем выбрались из машины.

— Давай разворачивайся, — приказал он своему шоферу, — а мы пешочком пройдемся минут пятнадцать, не дворяне.

Втроем они нырнули в подземный туннель, чтобы перейти Можайское шоссе.

Переход был длинным и грязным и почти весь загроможден стихийными продавцами, предлагавшими свой нехитрый товар. Рядом висели угрожающие табличкм: «Торговля с рук запрещена».

— Конфетки-бараночки… — хмыкнул Гребень, устремляясь вслед за шефом.

Толстые бывалые тетки беспрепятственно трясли своим товаром, уверенные в собственной безнаказанности. Они почему-то не интересовали блюстителей порядка, которые были представлены двумя красномордыми милиционерами. Те намертво вцепились в маленького растерявшегося мужчину.

— И чтобы духу твоего здесь… — услышал Артем, подойдя поближе.

Невысокий мужичонка стоял перед двумя большими сумками, набитыми мочалками.

Ехидная косоглазая старушенция, приплясывающая рядом, позлорадствовала:

— Куда приперся, здесь заграничного товару полно, а он растопырился со своим барахлом, только место занимает.

— А куда же мне? Я приезжий, подскажите… — Он непонимающе озирался по сторонам, видя, что вокруг шла бойкая торговля, и бравых милиционеров это нисколько не интересовало.

Видно, мужичок что-то смекнул, потому что полез в кошелек. Этот жест на виду у всех окончательно вывел стражей порядка из себя.

— А ну давай отсюда…

Артем остановился рядом и взял в руки мочалку.

— Откуда, отец?

— В гости приехал к родне, из Ашхабада сам. — Он говорил чисто, без акцента. — Хотел продать, да вот… — Он боязливо смотрел в непреклонные лица милиционеров.

Те, увидя Артема со свитой, умерили свой пыл.

— Не место для торговли, — безразличным голосом произнес один из них. — В отделение заберу со всем товаром.

Продавец готов был заплакать.

— Вот я сейчас с человеком переговорю, мочалку себе куплю, а потом забирай, — остановил стража порядка Артем. — Я, может, год в бане не был.

Милиционер недоверчиво покосился на странного, хорошо одетого покупателя.

— Может человек раз в жизни себе мочалку купить? — продолжая напирать на милиционера, Артем сделал неприметный знак Гребню: займись, дескать.

— Започем штука, папаша? — тут же отозвался тот и, услышав цену, громко распорядился: — Все берем.

Пока Вадим отсчитывал обалдевшему от всего происходящего продавцу деньги, Гребень разобрался с местным активом — оба стража порядка незаметно испарились.

Подоспевшая вездесущая кривоглазая старушонка помогла запихнуть в тут же предложенные ею полиэтиленовые пакеты весь товар.

Вадим и Гребень тащили в руках объемистые сумки и чертыхались про себя. Блажь нашла на хозяина, с кем не бывает. Сентиментальная дурь. Маленькие слабости надо понимать, особенно если они проявляются у твоего шефа.

Всю оставшуюся дорогу Артем прошагал молча. После деловой встречи он тоже не вымолвил ни слова, только улыбнулся, когда недовольный Гребень грузил сумки в «мерседес».

— И куда это теперь?

— Петровичу отвезешь, он баню открывать собрался.

Оказывается, не забыл он все, что связано с прежней жизнью, с детством. Артем почти почувствовал в тот момент свежий запах зреющих плодов, за которыми ухаживал, живя в детдоме. Оказывается, не все человеческие чувства вытравила из него суровая жизнь. Было жалко рано оборвавшегося голодного детства, жалко беспомощного мужичонку из далекого Ашхабада и — это было совсем хреново — самого себя тоже было почему-то жалко.