Ловля ветра - [8]

Шрифт
Интервал

Долгих пять дней,
Ударами пяток
Терзая бока
Хрипящих
Усталых коней.
Шестой день —
Настигли!
Ковыль белый
Цвел…
Атаки
Не ждали они.
И я из-за солнца
Отряд свой повел,
Чтоб нас
Распознать не смогли.
Их воинов саблями
Кончили всех,
И кровь
Запеклась на траве.
А хану я голову
Саблей отсек
И бросил
В курджум при седле.
Вернулись мы,
Вражье добро поделив,
В крови все
От доблестных ран.
К шатру золотому
С победой пришли,
И дал нам награду
Каган.

1976

Les etudes Revolutionnaires

1789
— Mais c'est une revolt?!
— Non, Sir, c'est la Revolutoin!
Государь!
Чернь обезумела,
гвардия бежит
и все,
все —
закон,
порядок
и священные принципы —
сметено и смешано с грязью!
Лавочники кричат о равенстве и братстве
и пляшут свою дьявольскую карманьолу
на пылающих улицах.
Безбожники закрывают храмы,
словно Антихрист уже на пороге.
Ведь это же конец!
Конец!
1794

Citoyenne!
La Revolution a devenu folle!
Danton
Граждане!
Революция сошла с ума!
Ее глаза залиты кровью.
Робеспьер!
Вчера ты не хотел снять сотню голов,
а сегодня рубишь тысячи,
не понимая,
что кровь рождает кровь.
Граждане!
Вы пляшете вокруг гильотины,
будто смерть ваших братьев —
праздник для Франции.
Опомнитесь!
Вы убиваете друг друга,
а враги греют руки у ваших костров,
радуясь,
что вы обезглавливаете Революцию!
Остановитесь!
Иначе конец!
Конец!

1977

Аркольский мост

А ведь завидуешь!
Все-таки завидуешь
молодому худощавому генералу,
бегущему с опаленным знаменем
по Аркольскому мосту.
Завидуешь,
хотя и знаешь,
что впереди у него будет много крови
и гранитный утес
в самом конце.
Но у этого человека
был в жизни Аркольский мост.
А у нас,
живущих в покое и тишине,
было так,
чтобы знамя в руках,
картечь в лицо
и лазурное небо Италии
над головой в смятой треуголке?

1977


* * *
Шевалье… Голубой, словно небо, мундир.
Голубые гусары — не шутка!
Эскадрон наш в атаку повел командир
В ранний час, лишь сыграли побудку.
Славный рейд! Мы ворвались, сметя караул,
Перебили у пушек расчеты.
Кто дремал, тот навеки в то утро уснул,
А бежавших кончали с налета.
Был приказ — всех рубить — и трава не расти!
Не щадили и пленных не брали…
Был исполнен приказ. Но обратно уйти
Не пришлось. Нас уже ожидали.
Половину картечь перебила в упор,
Остальных размели кирасиры.
И на вспаханном поле лежал эскадрон,
Бросив в грязь голубые мундиры.
И сегодня над нами ромашки цветут.
Позабыты бои и пожары…
И в атаку уже никогда не пойдут
Шевалье. Голубые гусары.

1977

Святая Елена

Как здесь тепло! Вокруг весна цветет,
И в воздухе — неясное томленье.
А кажется, холодный снег идет,
Печальный снег беды и пораженья.
Навек прощайте, Лоди и Каир,
Маренго, Аустерлиц и Эйлау,
Мундиров блеск, придворный душный мир,
Друзья, враги и грязь дорог кровавых.
Ах, как слепил алмазный блеск венца!
Но тех, кто шел в сраженьях до конца,
Не воскресить и не поднять из тлена.
Не велика ли плата за успех?
А снег идет, холодный русский снег
Средь солнечных долин Святой Елены.

1981

Верлен

Немного одержимых на планете,
Чтоб оживить бессмыслицу и тлен…
Их трое было — «проклятых поэтов»,
И проклятый из проклятых — Верлен.
Нам не понять его безумной жизни,
Ее залитых горечью страниц,
Как жил чужим он в собственной отчизне,
Король поэтов, тюрем и больниц.
Ноябрьский шторм волну несет на пляжи,
И чайка в облака, крича, летит…
Как он сказал — никто уже не скажет,
Как он грустил — никто не загрустит.
Стать гением — поди решись на это,
Не опасаясь злобы и измен…
Их трое было — «проклятых поэтов»,
И проклятый из проклятых — Верлен.

1977

Рембо пишет из Хартума

В девятнадцать пожухли краски.
Все без толку — живешь, творишь..
Среди джунглей, в болотах суданских,
Позабуду проклятый Париж.
Ничего, что мечты не исполнятся.
Что известность? Людей смешить?
Не нужны им усталые звонницы
Отгоревшей моей души.
Здесь — тоска. Ничего не хочется.
Нил в закатных лучах весь розовый…
Ничего, что поэзия кончилась.
Жалко только, что слишком поздно.

1978

Какая жалость!

(старинные куплеты)

Все не везет, какая жалость!
Я, как с французами сражались,
В полку гусарском воевал.
Все при крестах — я в плен попал.
Не удалось,
А удавалось!
Но не пришлось…
Какая жалость!
Играл в картишки раз нечисто,
И выиграл рублей уж триста,
Но тут сосед разоблачил,
И я, конечно, битым был.
Не удалось,
А удавалось!
Но не пришлось…
Какая жалость!
Решил я как-то с сослуживцем
С казенной кассой подружиться.
И, вроде, был от риска прок,
Ан ревизор — и мы в острог!
Не удалось,
А удавалось!
Но не пришлось…
Какая жалость!
С друзьями принял я решенье
Принять участье в возмущеньи.
Но разбежались все из страху,
А я попался — и на плаху.
Не удалось,
А удавалось!
Но не пришлось…
Какая жалость!

1976

Марш к Иркутску

1920

К Байкалу, сквозь дебри, уходят колонны.
Мелькают вдали то изба, то погост.
И снег застывает на наших погонах
Цепочкой нежданных серебряных звезд.
«Мы будем в Иркутске!» — сказал вчера Каппель,
И мы прохрипели три раза «Ура!».
Да только нога разболелась некстати,
И холод — считай, минус тридцать с утра.
Стоят одиноко дорожные вехи,
Лишь сосны кивают солдатам в пути…
Кто там в Нижнеудинске? Наши ли? Чехи?
Как встретят? А хватит ли силы дойти?
Сегодня сказали — Колчак арестован.
За понюшку продал Иуда-Жанен.
Похоже, всем нам общий крест уготован,
Ведь «черных гусар» не берут они в плен.
От роты остался пустяк — только двое.

Еще от автора Андрей Валентинов
Век-волкодав

России нужна иная История. Больше славы, меньше крови, Великое Прошлое должно быть достойно Светлого Грядущего. Это под силу тому, кто стоит над Временем. И горе его врагам. Железной рукой загоним человечество к счастью! Люди же — не творцы своей судьбы, а злые бесхвостые обезьяны. Бурный год 1924-й начинается с торжественных похорон на Главной Площади. Большие Скорпионы гибнут один за другим, освобождая путь для победителя, готового шагнуть из черной тени. Иная история столь же кровава и страшна, как та, что уже свершилась.


Кровь пьют руками

...Белые буквы барашками бегут по голубизне экрана, врываются в городскую квартиру архары-спецназовцы, ловят убийц Первач-псы, они же «Егорьева стая», они же «психоз святого Георгия», дымятся на газовых конфорках-"алтарках" приношения утопцам и исчезникам, водопроводно-строительным божествам, двухколесные кентавры доводят до инфаркта постовых-жориков из ГАИ, а сам город понемногу восстанавливается после катаклизмов Большой Игрушечной войны... Но вскоре танки уже вязнут в ожившем асфальте, мотопехота расстреливает безобидного Минотавра в джинсах, и звучит в эфире срывающийся вопль: «Всем! Всем, кто нас слышит! Мы — Город, мы гибнем!..»Крик о помощи будет услышан.Главные герои романа: писатель Алик Залесский и следователь прокуратуры Эра Гизело, городской кентавр Фол и странный псих Ерпалыч, шаман Валько-матюгальник и рогатый Минька в джинсах..


Армагеддон был вчера

Белые буквы барашками бегут по голубизне экрана, врываются в городскую квартиру архары — спецназовцы, ловят убийц Первач — псы, они же «Егорьева стая», они же «психоз святого Георгия», дымятся на газовых конфорках — «алтарках» приношения утопцам и исчезникам, и звучит в эфире срывающийся вопль: «Всем! Всем, кто нас слышит! Мы — Город, мы гибнем!..»Удивительное соавторство Г.Л.Олди и Андрея Валентинова — и удивительный роман «Нам здесь жить», где играют в пятнашки быль и небыль...


Спартак

Если ты не хочешь погибнуть на окровавленном песке арены, потешая зрителей, если Свобода для тебя — не просто слово, если ты уже и так мертвый, если… Имя Спартака известно каждому, но за именем прячется тайна. Спартаком греки звали одну знаменитую собаку, разорвавшую хозяина. Люди и боги, надменные римляне и бесстрашные гладиаторы, демоны, выпушенные из преисподней, проклятие, чуть не погубившее Рим, — все это сплелось кровавым клубком войны. А если бы Спартак победил?


Ты, уставший ненавидеть

37-й год, Москва. Тайные и явные правители страны продолжают свой эксперимент. Аресты, «чистки», расправы идут с небывалым прежде размахом. Сотрудников вездесущего НКВД интересует все – и действия таинственнойконтрреволюционной группы «Вандея», и древние заклинания крохотного народа, укрывшегося от репрессий в уральских лесах.Сумеют ли герои романа противостоять силам Зла, чьи замыслы неведомы никому?


Флегетон

Кей Велегост Железное Сердце ведет свое войско в далекие Харпийские горы, чтобы прикоснуться к Тайне – страшной и одновременно манящей. Отряд подполковника Сорокина отбивает атаки большевиков в заснеженной таврийской степи...


Рекомендуем почитать
Дезертир

Свобода, Равенство, Братство – и Смерть. Такой стала французская Революция для главных героев историко-фантастического романа Андрея Валентинова. Но Смерть, царящая в революционной Франции, не всесильна. Дезертир, бывший офицер королевской армии, переступивший черту, не желая больше убивать, возвращается к жизни – без имени, без памяти. Зачем? Надолго ли? Что он еще не успел сделать? Робеспьер и Дантон, роялисты и санкюлоты, последние из древнего народа дэргов и создатели первого радиопередатчика – героиизвестного романа Андрея Валентинова, одного из основателей жанра криптоистории.


Долина совести

Герой нового романа Марины и Сергея Дяченко обаятелен и, без сомнения, талантлив. Друзья не мыслят себя без него. Мама души в нем не чает. Женщины стоят у него под окнами. У всеобщей любви есть лишь одна темная сторона – всякий, кто встретится на его пути, рискует жизнью.Кто сумеет без потерь пересечь Долину Совести?


Варан

Ты можешь летать на птице или нырять на оседланном змее, дружить с магами и бороться с чудовищами, но, какие бы чудеса ни творились вокруг, тебе обязательно захочется узнать больше. Заглянуть за край привычного. И тогда придется, бросив дом, бродить из края в край необъятной Империи, искать единственного человека — того, кто разжигает огонь в очаге, кто знает, куда уходят люди после смерти…В романе «Варан» Марина и Сергей Дяченко вернулись к любимому жанру фэнтези — яркому, захватывающему, романтичному.


Рубеж

…И вот они встретились: заклятый герой-двоедушец и чернокнижник Мацапура-Коложанский, отважная панна сотникова и мститель-убийца Иегуда бен-Иосиф, Блудный Ангел и волшебница Сале Кеваль – а вдобавок еще и новорожденный «чертов сын», будущий то ли Спаситель, то ли Антихрист. Они встретились на своем последнем рубеже, и содрогнулись величественные Малахи, чья плоть – свет, а душа… а души у них нет.И вот они встретились: «философский боевик» Г.Л.Одди, тонкая лирика М. и С. Дяченко, криптоистория А. Валентинова – звездный состав авторов.