Ловец бабочек - [6]
Круг сузился настолько, что они оказались буквально притиснутыми и, не сговариваясь, затоптались, положив руки на плечи друг другу. Как раз заиграл медленный танец. «Готичненько», – одобрил парень Машкин прикид: сведённые на переносице брови и нарисованные до висков глаза. Пальцем подправил осыпавшуюся чёрную помаду на её губах. И вкусно облизнул палец.
Потом они, прислонившись к колонне, пили из баночек энергетик, переглядывались и заливались от смеха просто так, без причины. И снова шли: или прыгать или топтаться, крепко вжимаясь животами – в зависимости от музыки. Машке стало неописуемо жарко и весело.
Ди-джей под негодующий свист и улюлюканье объявил последний танец.
– Провожу? – предложил новый знакомец. Провожать Машку было некуда, в чём она весело и беспечно призналась, перекатывая под оттопыренной щекой чупа-чупс: угостил незнакомец.
– Тогда ко мне на дачу, – он вынул из кармана и повертел на пальце бельевую верёвочку с ключами. – Тут недалеко, через железку перейти.
Машка поискала глазами Ксюху: та в другом конце зала любезничала с двумя кавалерами. Ну и фиг с ней. И они пошли пешком, потому что автобусы уже не ходили, а все деньги парень потратил на энергетики. Да ведь он и сказал, что дача недалеко.
Машка искоса поглядывала на его прикольную вихляющуюся походку. Ей нравились и походка, и безвольно болтающиеся тонкие руки, и длинный лошадиный профиль. И даже торчащие набекрень потешные зубы. И то, как он смешно и грустно скашивал на неё круглые глаза.
На железнодорожном переезде перемигивались красные фонари. Противно, пронзительно верещал сигнал. Успеют? Не успеют?
– Видишь огонёк? – показал парень на дальнюю жёлтую точку электровоза. – Это моя смерть.
И вдруг гибко и быстро, как в кровать, улёгся прямо между рельсов, вытянулся и сложил руки на груди крест на крест. Запрокинув лицо, смотрел блестящими глазами на звёзды.
Жёлтая точечка прожектора приближалась. Машка в смятении, нервно смеясь, тормошила его: «Эй, вставай, чумовой!».
– А давай вместе?!
И парень охватил её длинными руками, повалил на себя, крепко прижал. Машка трепыхалась, но хватка у парня была железная, даром, что руки тощие. Электровоз истошно ревел, несясь к ним на всех парах.
За секунды до наезда я зажал губами её крик. Она забила ногами – и обмякла, опала, покорилась, отдалась. Электровоз со страшным воем и свистом пронёсся по соседнему пути, так что у девчонки розовый блестящий плащик вздулся пузыриком. Её бы закрутило и утащило под цистерны налетевшим железным ветром! Но я крепче её ухватил, ещё больнее и жёстче прижался к чёрному сладкому рту. Рот в рот, глаза в глаза.
Рядом оглушительно, бешено, гневно стучали колёса грузового состава. Земля под нами ухала, вздымалась и опадала в такт. И не в такт стучало, колотилось в мою грудь её сердце.
Мы приходили в себя, оглушённые, ошеломлённые. Я понял, что отныне свистну ей, как собачонке – и она потрусит за мной на край света. В данном случае – на незнакомую тёмную опасную дачу.
Она продолжала неподвижно лежать на мне в своём розовом, испачканном в мазуте плащике.
– Алё, гараж! – я похлопал девчонку по холодной щеке. Она подняла встрёпанную голову. И хрипло, осевшим голосом сказала:
– Кайф. Я прямо чуть в трусы не кончила. Подождём следующего поезда?!
Не, что за дела?! Положим, мне-то было хорошо известно, что состав пройдёт по соседнему пути. Перед приближением поезда можно приложиться ухом к шпалам или к земле: они вибрируют и немножко прогибаются, как перед землетрясением. И то чуть в штаны не наложил. Но она-то этого никак не могла знать!
Я помог ей встать, одёрнул на ней плащ. Я понял, кого напоминает девчонка в своём воздушно топорщащемся, светящемся, как шарик розовой ртути, плащике. Мотылька! Отныне я знал, кто будет целовать меня в мокрую от слёз худую щёку. Галантно склонив голову, я шаркнул ножкой и торжественно сказал:
– Просю вашей руки!
Это было то самое полузаброшенное дачное общество, с которого сигнализировала вредная старушонка. Большая часть участков в нём пустовала: дачи вымирали вместе с городом. В основном общество было застроено дощатыми залатанными скворечниками, постройки середины прошлого века.
Крайний к лесу скворечник торчал на взгорке выше остановки. Я, как обычно, сдирал и клеил объявления. Пританцовывая под «Fly Project», наблюдал передвижения на участке. Там всё лето одиноко хлопотала женщина, и огород у неё был возделан как игрушечка.
Особенно она любила возиться в тепличке. Выходила из потайной маленькой железной дверки и пропадала в теплице полдня. Всё это время дверка в дом была открыта. Беленькая тюлевая занавеска от мух развевалась под ветром: наверно, женщина проветривала сырой домик.
На пороге она оставляла банку с водой. Изредка выходила из теплицы, отирая потное лицо косынкой, и жадно пила из банки. Она была толстая и рыхлая: наверно, у неё был диабет.
Дачница садилась на порожек, обмахиваясь косынкой. Отдохнув, исчезала в недрах домика. Выходила оттуда с лопатой или ведром, или каким-нибудь другим инструментом – и снова надолго скрывалась в жирных тёмно-зелёных джунглях теплицы.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Я — чистый холст, и даже художник во мне не знает, чем его заполнить. Моя жизнь началась в тот день, когда я сбежала и очнулась в больнице. Сбежала от реальности. Сбежала от страха. Сбежала от Него. До этого момента ничего не существовало, и я уверена, что, с такой быстротечностью дней, впереди меня тоже ничего не ждет. Но я стараюсь. Пытаюсь жить для дедули, который не покидает меня с тех пор, как я проснулась. Но все попытки бесполезны. Я вновь сбегаю, чтобы начать новую жизнь на небольшом острове, где не нужно оправдывать ничьи ожидания.
В пригороде Лос‑Анджелеса на вилле Шеппард‑Хауз убит ее владелец, известный кардиолог Ричард Фелпс. Поиски киллера поручены следственной группе, в состав которой входит криминальный аналитик Олег Потемкин, прибывший из России по обмену опытом. Сыщики уверены, убийство профессора — заказное, искать инициатора надо среди коллег Фелпса. Но Потемкин думает иначе. Знаменитый кардиолог был ярым противником действующей в стране медицинской системы. Это значит, что его смерть могла быть выгодна и фигурам более высокого ранга.
В мире Зидии 600 лет назад произошла катастрофа, позднее названная Падением. Под ударами союзников рухнула Империя Ночи, созданная вампирами. И сегодня жалкие остатки их народа прячутся по миру в надежде выжить и отыскать Камень Ночи, могущественный артефакт, дарующий возможность вернуться к прежнему величию. Миссия возвращения возложена на Паолу, вампиршу, чья случайная встреча превратила её в исключительную сущность. Но на пути встаёт множество преград, преодолеть которые в одиночку практически невозможно.
СТРАХ. КОЛДОВСТВО. БЕЗЫСХОДНОСТЬ. НЕНАВИСТЬ. СКВЕРНА. ГОЛОД. НЕЧИСТЬ. ПОМЕШАТЕЛЬСТВО. ОДЕРЖИМОСТЬ. УЖАС. БОЛЬ. ОТЧАЯНИЕ. ОДИНОЧЕСТВО. ЗЛО захватило город N. Никто не может понять, что происходит… Никто не может ничего объяснить… Никто не догадывается о том, что будет дальше… ЗЛО расставило свои ловушки повсюду… Страх уже начал разлагать души жителей… Получится ли у кого-нибудь вырваться из замкнутого круга?В своей книге Алексей Христофоров рассказывает страшную историю, историю, после которой уже невозможно уснуть, не дождавшись рассвета.
Запретная любовь, тайны прошлого и загадочный убийца, присылающий своим жертвам кусочки камня прежде чем совершить убийство. Эти элементы истории сплетаются воедино, поскольку все они взаимосвязаны между собой. Возможно ли преступление, в котором нет наказания? Какой кары достоин человек, совершивший преступление против чужой любви? Ответы на эти вопросы ищут герои моего нового романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Нет ничего благороднее и милосерднее, облегчать боль живому существу. Обречённому – тем более. Человек имеет право уйти из жизни достойно. Церковники считают: «Человек должен пройти через страдания. В муках очищаемся». Но тогда чем они лучше инквизиторов, «очищающих» людей огнём?» – рассуждает героиня.
В этой книге собраны документальные и художественные истории. Будут и стрельба, и охота за бриллиантами, и продажная любовь, и криминальный любовный треугольник… И ещё много разных событий: произойдёт классовая революция в отдельно взятом коттеджном посёлке. Знаменитая Ясновидящая преодолеет самые невероятные препоны и добьётся заветной цели: её пригласят на центральное телевидение. В документальной повести «Прекрасное далёко. Тринадцатилетние самоубийцы» – объяснена единственная причина, по которой совершается самое страшное на Земле: ребёнок убивает сам себя.
Любите про маньяков – вам сюда. Ну и герои собрались в этой книге: просто паноптикум живых мертвецов. Иногда они маскируются, и их не отличить от людей, живущих между нами. Тогда они особенно опасны. Причём дамы-«зомби» не отстают от сильного пола. Кого-то обязывает к жутковатым поступкам профессия: похоронный фотограф. А кто-то просто слишком нежно любит свою маленькую дочку и ради неё готов на всё.