Ловцы желаний - [7]

— Простите? — не понял я.

— Камера номер сто одиннадцать, — она показала на открытую дверь, на которой был выбит этот номер.

Три единицы. Камера с этим номером была связана для меня с событием, которое навсегда отпечаталось в моей памяти. Хотя это и было очень давно.

— Вы хотели услышать одну из моих историй? — спросил я писателя.

Его лицо оживилось.

— Надеюсь, не одну, — он подчеркнул что-то в блокноте и приготовился записывать. Мадам Капустина присела рядом, на кровать.

Позже он назовет этот мой рассказ так:

Свидетель

Этот случай произошел на первом году моей службы в Зеленых Камнях. Возможно, именно поэтому он и произвел на меня столь сильное впечатление.

Поначалу, конечно, поражали меня условия, в которых приходилось работать. Меньше всего это походило на «места не столь отдаленные». Особенно в сравнении с моими предыдущими тюрьмами. А вежливость и манеры обычных солдат первое время приводили меня в самое настоящее замешательство. Привык я, правда, к новым порядкам быстро.

Однажды около двух часов ночи меня разбудил дежурный офицер. Он путано сообщил, что один из заключенных странно себя ведет: он вот уже почти два часа молотит в дверь и требует начальника тюрьмы, время от времени впадая в истерику и рыдая. Дежурный офицер умолял меня что-либо предпринять. Разбудить начальника тюрьмы в столь поздний час он не решился.

— Я было подумал, в карцер каналью, — оправдывался он, пока мы поднимались по лестнице. — Да так прикинул, что с Букиным что-то не то. Все время тихий, смирный, а тут…

Мы подошли к камере, возле которой стоял охранник. Из-за двери раздавались громкие металлические удары, ругательства и не менее громкие всхлипы.

— Кружкой по двери прикладывает, зараза, — прокомментировал солдат и тут же прикрикнул в сторону камеры: — Вот ты сейчас шомпола-то у меня отведаешь!

— Отставить! — Дежурный офицер распахнул оконце в двери камеры и грозно рявкнул:

— Отойти от двери, Букин!

Только тут я обратил внимание на номер камеры: сто одиннадцатый, три единицы. В этой камере сидел один из тех, кто был осужден на смертную казнь…

Дежурный замер в ожидании. Я сделал шаг к двери и, напрягая взгляд, вгляделся через оконце в полумрак камеры. Букин оказался коренастым мужчиной лет сорока. На его лице смешалось выражение страха и растерянности. Он стоял у противоположной от двери стены и молча смотрел на меня, часто и тяжело дыша.

— Чего вы хотите, Букин? — спросил я его.

— Мне нужно в другую камеру, я должен поговорить по этому поводу с начальником тюрьмы. — Ему приходилось прилагать усилия, чтобы четко выговаривать слова.

— Откройте дверь, — обратился я к офицеру.

Тот какое-то мгновение колебался, затем приказал охраннику отпереть камеру. Вблизи состояние заключенного оказалось гораздо хуже, чем можно было предполагать: беднягу била дрожь. Я попросил его сесть и успокоиться. Букин сел на нары, обхватил голову руками и какое-то время сидел так, что-то бормоча и покачиваясь из стороны в сторону. Наконец, видимо собравшись с духом, он выпрямился и, насколько мог спокойно, произнес:

— Я видел Трофима-Болотника.

Дежурный, стоявший у стены перед нами, выругался, после чего добавил:

— Вроде бы взрослый солидный господин, а до сих пор верит в сказки. Нет, ну вы поглядите только — этому долдону кошмары снятся, так он всю тюрьму готов разнести, бесов сын!

— Да не спал я сегодня! — огрызнулся Букин.

— Господа, — вмешался я. — Не знаю, как вы, а я бы хотел сегодня еще хоть немного поспать после чертовски трудного дня. Сейчас же я не могу взять в толк — о чем мы тут беседуем.

— Господин доктор! — Букина снова начало трясти. — Меня необходимо перевести в другую камеру, потому что беда не в том, что я его видел, а в том, что Трофим-Болотник тоже видел меня…

— Довольно! — Я резко поднялся и обратился к дежурному офицеру: — Значит так, распорядитесь, чтобы заключенного отвели в лазарет. Скажете санитару, чтобы дал ему успокоительное. Утром доложите обо всем начальнику тюрьмы.

— Надо было все-таки в карцер его, — сказал дежурный, когда Букина увели.

— Он бы закатил истерику и там, — ответил я. — Кстати, о каком «болотнике» он твердил?

— Так вы еще не слыхали? В здешних местах бытует легенда. Много лет назад у одного помещика родился сын. Папаша, видимо, был наказан за какие-то грехи, так как ребенок родился уродом, каких свет не видывал. Ну а родители, стало быть, не долго думая, взяли и свезли мальчонку в болота. Да там и бросили. Так вот, поговаривают, будто бы несчастный выжил и теперь мстит людям, зверски убивая их. Вот такая слава у наших болот… А Букин просто сбрендил, — сделал он вывод. — Ему же в последней апелляции отказали недавно. Больше года здесь сидел, а вот теперь виселица ему светит уже по-настоящему. Не выдержал, да и все тут.

«Возможно», — вяло подумалось мне, когда я возвращался к себе в барак. Той ночью мне пришлось долго ворочаться и задремать удалось лишь под утро.

В какой-нибудь другой тюрьме нарушитель спокойствия из госпиталя отправился бы прямиком в карцер. Но это были Зеленые Камни, и поэтому на следующее утро заключенный Букин, дежурный офицер и я сидели в кабинете начальника тюрьмы.