Ловчий в волчьей шкуре - [83]

Такое часто бывает, что полководец, увлекшись наступлением, забывает или сбрасывает со счетов некий отряд противника, а тот вдруг разворачивается да и бьет в спину, да так, что дух вон.

Вот нечто в этом роде и произошло с хитроумным Констаном де Монсени, которому, несомненно, представлялось, что он все рассчитал и предугадал любой шаг противника, ну, то есть наш.

Признаюсь честно, в какой-то момент и мне так показалось, и я судорожно пытался сообразить, что надлежит предпринять, когда отдельные детали графского плана сложились у меня в голове в единую, хоть и не слишком приятную картину. Но, как уже было сказано, в тылу противника находилась часть, причем весьма деятельная, нашего боевого сообщества, и звалась она Алина. Да-да, именно так. Ее высочество Алина Гуральская.

Вовсе граф не забыл об этой прелестной особе и принял все меры, чтобы максимально ограничить свободу ее передвижения. Но все же после вчерашнего пира он был вынужден буквально «исполнить последнюю просьбу умирающего» и предоставить герцогу Савойскому возможность проститься с заезжей принцессой.

Тотчас после этого и наш повелитель, и мессир Констан, как вы, несомненно, помните, отбыли из замка в сопровождении многочисленной свиты. Но не успели еще закрыться ворота за ними, как Алина развернулась и, опережая любые попытки остановить ее, зашагала к дверям часовни. Стража дернулась было преградить ей путь, однако ее надменный взор заставил наглых солдафонов посторониться. В конце концов, запрещать даме, да еще и высокородной принцессе, посетить храм не входило в их обязанности. Алина смерила стражей холодным взглядом и вошла под свод замковой часовни.

– Мир тебе, дочь моя, – встретил ее фра Анжело.

– Я хотела бы исповедаться! – Алина через плечо кинула взор на приставленных к ней стражей, толпящихся у входа.

– Что ж, ступайте в исповедальню. Я сейчас приду.

Он заступил дорогу воякам.

– Остановитесь, еретики! Зачем входите в храм Божий, потрясая оружием? Или отступники вы, наподобие злодеев, умертвивших святого Томаса Бекета? Мир его праху. Ступайте прочь!

Услышав столь опасное обвинение, вооруженные люди попятились, но остались стоять в замковом дворе близ церковных ворот. А Алина через пару минут уже ворковала своим нежным голоском сквозь частую решетку исповедальни.

– Ваше преподобие, мой котик сказал, что вы такой приятный собеседник, и я не устояла перед соблазном послушать ваши речи.

– Сие не грех, – ответствовал фра Анжело, – ибо слушать божьих пастырей – прямая обязанность добрых христиан. Однако же мы в исповедальне, дочь моя, а здесь не место для досужих разговоров. Все мы грешны, дочь моя, кто более, кто менее, и всякому из нас нужно очищение души, щедро даруемое матерью нашей церковью.

– Да я бы и душ с удовольствием приняла, – хмыкнула Алина. – У вас тут, кстати, нигде нет?

– Нет, дочь моя. Но я обратился в слух, дабы вы открыли мне душу и выпололи греховную скверну, с тем чтобы оставить чистой почву для семян добродетели.

Алина покрутила головой.

– Это чересчур сложно, но мне и впрямь нужно посекретничать с вами.

– Для того мы здесь и находимся, – ободрил ее пастырь божий.

– Одним словом, – тут же перебила его Алина Сафина, – мне срочно нужна ваша помощь.

– Милосердие и сострадание к нуждам ближнего – добродетель всякого доброго христианина, – прокомментировал фра Анжело.

– Я не о том, – зашипела красавица, раздосадованная непонятливостью святого отца. – Мне нужно скрыться, уйти от наблюдения. Мой достопочтенный кот сообщил, что вы готовы помочь нам пресечь злодеяния Констана де Монсени.

– Это верно, – подтвердил капеллан.

– Вот и прекрасно. Мне нужно отсюда исчезнуть.

– Я не занимаюсь ворожбой, милое дитя.

– При чем здесь ворожба?! У вас же должен быть выход в замок, минуя двор.

– Так и есть. На хоры можно попасть из замкового коридора. Но у дверей со вчерашнего дня поставлена стража.

– А какой-нибудь потайной ход?

– Мне о таком не известно.

– Что же делать? – раздраженно бросила принцесса.

– Молиться, просить Господа о заступничестве. Пока же я могу принять вашу исповедь, а там, глядишь, стражники устанут ждать.

Алина со вздохом начала припоминать свои прегрешения. Спешить было некуда. Наши савойские парни обладают на редкость уравновешенным нравом, и если им было сказано дожидаться по ту сторону дверей, то могут стоять там и час, и два, и сутки напролет – чего уж там, приказ есть приказ! Поэтому Алине пришлось изрядно напрячь память. Спасение пришло неожиданно и, как это частенько бывает, совсем не оттуда, откуда можно было ожидать. Со двора донесся грохот открываемых ворот, ржание коня и резкий окрик графа де Монсени:

– Что вы тут стали, точно идолы? Убирайтесь прочь!

Алина, к этому моменту дошедшая уже до признания в хищении конфет в пятилетнем возрасте, с облегчением вздохнула, ибо, по ее собственному выражению, она чувствовала себя уже неприлично очищенной, будто и не одетой. Поэтому когда его сиятельство ввалился в домовую церковь с криком: «Анжело, где тебя носит?», – будто гора свалилась с ее плеч.

Скороговоркой произнеся обычную формулу отпущения грехов и порекомендовав ее высочеству некоторое количество «Кредо», «Отче наш» и «Аве, Мария» на сон грядущий, капеллан поспешил на зов господина.