Ловчий - [58]

Далее. Не моя сфера. Я привык работать с бизнесменами и их женами, с честолюбцами всех мастей и азартными игроками в обстановке престижных офисов, загородных вилл и ночных клубов. А тут — затерянный горный кишлак, дикие нравы и азиатская логика, не поддающаяся прогнозу. Реальная возможность схлопотать пулю. Впрочем, кто от нее сегодня застрахован?

А те места мне немножко знакомы. После института, еще в той, другой своей жизни, я семь лет работал в Средней Азии в системе мелиорации и водного хозяйства. Доводилось бывать и в Таджикистане. Чертовски жаль, что сегодня там стреляют…

В рассказе Глушенкова меня поразили некоторые подробности, почти мистическим образом перекликавшиеся с моим предыдущим заданием. Роль забайкальского предпринимателя досталась мне, чисто случайно, просто Старик, что называется, ткнул пальцем в небо. И вот, пожалуйста, Путинцев, как по заказу, сидит именно в окрестностях Читы. Его племянница обитает в Питере, где я три недели назад обхаживал Касаева. Еще не вступив в игру, я набрал козырей. Мгновенно сложился весьма изощренный план: я сближаюсь с Ириной, напрашиваюсь с ней в гости к Касаевым, тот начинает расспрашивать меня про забайкальские дела, Ирина — в немом восторге, случай помог ей найти удивительно удобного спутника.

Но хорошо бы знать, на кого в этом деле работает Глушенков: на органы, разведку или на подпольный синдикат, вознамерившийся прибрать к рукам наследие бывшего воротилы. Не окажусь ли я лишним свидетелем? Не похоже. Глушенков знает, что я умею молчать. Он заинтересован в таких людях, как я. Возможно, это испытание. Если я выдержу, он берет меня в команду. Чутье подсказывает, что ему крайне нужны толковые помощники.

Я посмотрел на бумажку с цифрами. КЭП ценил меня куда скромнее.

Неслышно отворилась дверь. Глушенков прошел по мягкому ковру, сел на прежнее место, наполнил рюмашки и поднял свою.

— Что надумали, Дмитрий Сергеевич?

Я не торопясь посмаковал напиток.

— Анатолий Евгеньевич, недавно мне уже приходилось искать то, не знаю что. Ваши данные полнее. Хорошо. Я готов решить этот ребус.

— Когда сможете приступить?

— Уже приступил.

— Что требуется от меня?

— Тот самый пароль, о котором вы говорили, какой-нибудь телефон для оперативной связи и двух-трех орлов, которые помогут мне завязать знакомство с Ириной. Времени на длительное ухаживание, к сожалению, нет. Плюс дополнительная информация… Ну и деньги.

Еще около часа мы с Глушенковым обсуждали детали предстоящей операции.

Вернувшись в город, я позвонил своему приятелю Мише, широко известному в узких кругах тем, что он из года в год собирал и систематизировал газетные и журнальные вырезки.

Миша ответил, что в свое время о деле Мирзоева не писал только ленивый. Каждая центральная газета сочла своим долгом откомандировать туда спецкора. В его архиве хранится отдельная, весьма пухлая папка с интересующей меня информацией. Можно ли посмотреть ее сегодня? Господи, да конечно!

(В былые годы я почти не читал газет, оттого мои сведения о партийце-феодале были крайне скудны. Но с помощью Миши я рассчитывал быстро восполнить этот пробел.)

Да, папочка оказалась солидной. Кило на полтора. Несколько сотен вырезок из самых разнообразных источников — от центральных изданий до среднеазиатских районов. Впрочем, большим разнообразием тексты не отличались.

Тем не менее общая картина чуть прояснилась.

Материалы не содержали и намека на организованную банду. Ни словом не упоминалось о наркотиках, чему я, вообще-то, не удивился. В ту славную эпоху считалось, что наркомании в нашей могучей державе нет и быть не может. Нет наркомании — нет и наркотиков.

Речь шла исключительно о бывшем коммунисте, бывшем директоре агрообъединения, бывшем члене различных районных бюро и комитетов Гафуре Мирзоеве, который, пользуясь бесконтрольностью со стороны вышестоящих инстанций, учредил на подведомственной территории режим средневекового рабства. Он присвоил огромные средства, обкрадывая государство, жил в роскоши, имел четырех жен. Этот новоявленный бай, этот презренный перерожденец нещадно эксплуатировал трудящихся, измывался над святынями, подавлял малейшие проявления критики, а неугодных бросал в страшный зиндан — подземный бетонный бункер, где некоторые провели по нескольку лет, не видя солнечного света. Без его ведома никто не смел отлучиться за пределы хозяйства либо отправить письмо. Когда ему показалось, что некий паренек отрастил слишком длинные волосы, он взял ножницы и лично отхватил тому вместе с чубом пол-уха. Он установил право первой ночи, он… Ну и так далее в том же духе. Словом — бай, феодал, самодур, тиран, предавший интересы партии и обманувший доверие народа.

Одни статьи, написанные умелой рукой, были преисполнены благородного гнева (такое не должно повториться!), другие напоминали протокол, третьи откровенно смаковали бытовые подробности, но ни в одной не говорилось о Путинцеве, Джамале и иже с ними. Все грехи достались Мирзоеву. Видимо, была дана команда выпустить пар. Впрочем, готовилась облава на более крупных персон, и эти статьи должны были создать благоприятный фон для грядущих разоблачений. Тут не до мелкоты.