Ловчий - [21]

— Николая Кузьмича?

— Прости, я не запомнил имя. Впрочем, бери, кого сочтешь нужным. Хватит на всех.

— Ну что ж! — решительно крякнул он. — Николая, пожалуй, можно пригласить. Свой мужик! Он тебе понравится.

— С удовольствием познакомлюсь с твоим лучшим другом.

— Добро! — Касаев хлопнул себя по колену. — Значит, договорились. Жду тебя в полшестого. А сейчас пошли, а то Ларочка уже беспокоится. Ах да, римские фонтаны… Да что про них рассказывать! Вот они, смотри!

Когда он поднялся со скамейки, я мельком глянул на его четкий профиль, преисполненный собственного достоинства и того особого куража, что свойственен истинным мастерам. Касаев даже не подозревал, как резко переменится его облик через считанные дни, когда он превратится в общественном мнении в жалкого и корыстного лгуна. Он был жертвой, которую я любовно готовил к закланию. Одновременно меня охватила печаль. Отчего-то стало жаль Гарика. Из всех моих «подопечных» он вызывал у меня наибольшую симпатию. Но это ничего не значило. От судьбы ему не уйти. Ведь я начисто лишен сантиментов и доведу свою миссию до последней точки.

Ларису мы нашли у Монплезира.

Она оказалась великолепным гидом. Я ничуть не удивился, узнав, что в молодости она несколько лет работала в экскурсионном бюро. О парадной петровской резиденции Лариса, кажется, могла рассказывать до вечера.

Она намеревалась провести нас по залам «моего удовольствия», но целеустремленный Гарик предложил ограничиться наружным осмотром. Теперь он, как локомотив, тащил нас от одного памятника к другому, нигде не давая задержаться надолго.

А тем временем аллеи незаметно наполнялись туристами. В обоих направлениях текли пестрые, глазастые, разноплеменные человеческие потоки.

В глубине одной из лужаек собралась приличная толпа. Оттуда доносились взрывы хохота.

Лариса объяснила, что там находится фонтан «Дубок» из группы так называемых «шутих»: мастерски изготовленное искусственное дерево, из скрытых отверстий в котором временами бьют тугие фонтанчики, окатывая простаков, оказавшихся поблизости.

Мы подошли к «Дубку» и некоторое время наблюдали за водяными забавами, веселящими не только детей, но и взрослых.

Я перехватил случайный взгляд добродушного толстяка в клетчатой рубахе, который мгновенно отвел глаза в сторону. Если бы он просто улыбнулся мне да подмигнул, демонстрируя, как здорово оказаться в кои-то веки в таком райском уголке, я воспринял бы его любопытство к моей персоне как нечто естественное. В конце концов, я тоже имею обыкновение рассматривать в толпе какого-нибудь оригинала, не говоря уже о красивых женщинах. Но его странная реакция настораживала. Почему он вздрогнул?

Мне в голову пришла мысль, отнюдь не казавшаяся дикой: КЭП приставил ко мне соглядатая, мой краткий сон в электричке был вещим. И еще: возникло ощущение, что где-то я уже видел этого типа. Где же, где же, где же… Однако пары проклятой сивухи, которую мне беззастенчиво продали вчера в ларьке под маркой дорогого коньяка, все еще блокировали память.

Тем не менее, когда мы двинулись дальше, я как бы ненароком изучил пространство за спиной. Толстяк оставался в толпе. Должно быть, его нездоровый интерес мне попросту почудился…

Экскурсию мы завершили у дворца Марли, где поднялись на насыпь, вдоль которой тянулся ряд шарообразно подстриженных деревьев и откуда открывался вид на залив.

— Видите на горизонте темную полоску? — спросила Лариса. — Это Кронштадт.

— Неужели?! Боже! Какая красота! — Я не уставал изливать восторг. — Лариса, Гарик, вы подарили мне незабываемый день!

— Вам тоже спасибо, Дима, — улыбнулась она. — Без вас мы не выбрались бы сюда еще года два.

— Эх, Дима, — вздохнул Гарик. — Ты не представляешь, какие тут изумительные места! Сейчас пошла мода на всякую экзотику — Кипр, Анталья, Канары… А по мне, нет большего удовольствия, чем побродить с лукошком по лесу где-нибудь между Рощино и Выборгом. А Вуокса? А Валаам? А одни Кижи чего стоят! Другое дело, что со временем туговато. Крутишься, как та белка… Когда-то у меня проходило от силы три-четыре статьи в месяц, а сейчас чуть не через день. Только дай. Правда, богаче я не стал, ну да Бог с ним! С голодухи не пухну — и то хорошо. Зато какой простор для творчества!

— Гарик, не заводись, — попросила Лариса.

— Дорогая, разве я завожусь? — удивился он. — Я констатирую.

— Ты заводишься.

— Ладно, я спокоен как камень. — Он весело вскинул голову. — Димка, в следующий раз я покажу тебе такое грибное место — настоящее Берендеево царство. Не пожалеешь… — Он посмотрел на часы: — Кажется, нам пора? Топаем на вокзал?

— В путеводителе я читал, что отсюда ходят «Метеоры», — ответил я. — Может, вернемся морем?

— Отличная идея, Димка! Вперед! Правда, это мелководье можно назвать морем лишь с большой натяжкой, тем не менее…

Спустившись с насыпи, мы двинулись к причалу. По дороге я несколько раз оглядывался, но обеспокоивший меня толстяк в клетчатой рубахе более не появлялся в поле зрения. Ложные страхи…

После деликатного препирательства у кассы я взял три билета, и мы расположились в переднем салоне.

«Метеор» полетел над рябью серых волн, на которых играли солнечные блики. Слева по курсу дрейфовали яхты с разноцветными парусами, справа проплывал живописный берег, когда-то облюбованный Петром, впереди вырисовывались, будто поднимаясь из воды, многоэтажки Васильевского острова, в салоне звучали шутки и смех: мир казался созданным для радости и наслаждений, для свершения лишь самых светлых надежд.