Лоуни - [91]
И это не панические страхи стареющего священника. Это подлинное ощущение, что добродетель и простое смирение — ибо кто в наши дни покорен перед Господом? — вырваны из людских сердец. Он один, кажется, заметил то постепенное сползание во всеобщую греховность, что позволило тому, другому миру занять место исключительное и постоянное. Не было больше того мрака, который нельзя было бы изучить или выставить напоказ.
Всего несколько недель назад он видел, как все люди выходили из «Керзона» в полночь после какого-то фильма ужасов. Зрителей не смутили ни отбойные молотки, применяемые при пытках, ни наркотики. Они смеялись. Девушки держали руки в задних карманах мужчин.
В ту же ночь под мостом Ватерлоо насмерть забили бездомную женщину. И хотя эти два события не были связаны, отец Уилфрид был уверен, что они произросли из одной и той же ямы, образовавшейся на месте рухнувшей стены между больным воображением и реальным миром.
Именно против этого ядовитого зелья его прихожане и защитились в Сент-Джуд и смогли, как ни парадоксально, пользоваться теми же самыми свободами, которые провозглашают для себя те, другие люди, — свободами, которые стали предметом досужих разговоров как якобы результат тысячелетий общественного формирования. В Сент-Джуд люди могли мыслить свободно, они могли свободно исследовать смысл любви и счастья, в отличие от тех, других, для которых счастье состояло в накоплении предметов, удовлетворяющих самые примитивные потребности.
Говорили, что в том, другом мире царит равенство, но под этим подразумевалось, что каждый теперь располагает средствами демонстрировать свое собственное неудовольствие. В Лондондерри были застрелены несколько прохожих, в Олдершоте женщина была разорвана на куски — все это во имя равенства! И люди все время маршируют. Он видел мужчин, марширующих ради права спать с другими мужчинами. Он видел женщин, марширующих за право избавляться от нерожденных детей. Он видел, как все они маршируют по Трафальгарской площади в тяжелых сапогах с флагами в руках. Да, и черные рубашки могли быть спрятаны под костюмами и спецовками, и это были те же самые люди, которые занесли заразу в места, где он вырос.
Равенство. Смех, да и только! Не существует никакого равенства. В том смысле, в каком он понимал это слово. Только в глазах Господа люди были равны. В глазах Господа у каждою человека была возможность получить вознаграждение вечным миром и покоем, даже у самых закоренелых грешников. Все они могли бы идти одной и той же дорогой вместе, если бы только люди из того, другого мира покаялись. Но они никогда этого не сделают.
Отец Уифлирд терпеть не мог уезжать из Сент-Джуд или из своего дома и страшился любой встречи, которая потребовала бы от него поездки в метро, которое в часы пик казалось одним из вместилищ Ада.
Единственным способом превозмочь этот ужас было представить себя Данте, собирающим свидетельства беззаконий того, другого мира, чтобы по возвращении поделиться ими с паствой. Таким способом, когда его уносило в этих греховных потоках, священник мог подняться над морем мерзости, окутавшей все вокруг, подобно чайкам, которые прижимаются одна к другой, чтобы напасть то, что они видят, и получить свой улов.
Сначала была старая рыболовная сеть, скатанная морем в кокон; нет, это выброшенный на берег тюлень, решил отец Уилфрид, когда увидел взлетевшую чайку и мелькнувшую бледную кожу.
Но потом он увидел, как в воде у берега плавали ботинки.
Отец Уилфрид спустился с дюны вниз, скользя и почти падая, хватаясь за тростник и чувствуя, как одну секунду он крепко держится за него, а в следующую стебель уже оказывается у него в ладони. Внизу он снял с шеи висевшие ботинки, связанные шнурками, и побежал — впервые за много лет — через пески, размахивая руками и громким криком распугивая чаек.
Это было то, чего священник боялся. Человек утонул! Мысль о том, что он может быть еще спасен, пришла отцу Уилфриду в голову, пока он бежал по берегу, но было слишком поздно. Чайки уже изуродовали тело несчастного.
Волосы наполовину закрывали лицо мужчины, но когда отец Уилфрид опустился рядом с ним на колени, опустив голову, то увидел, что это был старый бродяга, о котором они говорили за обедом. Бедолага спал на автобусных остановках, слонялся у ворот огороженных пастбищ, вечно накачанный алкоголем, с глазами, неспособными что-то увидеть. Что ж, теперь у него глаза пустые, как плошки.
Накатила новая волна, просочилась под труп и оставила пузырьки в волосах и бороде бродяги, постепенно откатив обратно.
Умереть так легко. Неосторожное погружение в соленую воду, и дело сделано.
И вот уже пришла следующая волна, а когда она ушла, песок расступился.
Отец Уилфрид огляделся, но звать на помощь было бесполезно. Никого не было. Он подумал о том, чтобы вернуться к дюне и начать размахивать руками, чтобы привлечь внимание тех, кто остался в «Якоре», но маловероятно, что его увидят. Он покажется людям в доме крошечной фигуркой, темным силуэтом на фоне солнца. А если и увидят его, что они подумают? Придут ли они? И если придут, какая от них будет польза? Сейчас они уже ничего не смогут сделать. И будет ли справедливо обязывать их смотреть на то, что он нашел? Особенно женщин. Это омрачит всю их поездку.
Сборник мистических рождественских историй от популярных современных авторов. Долгие холодные ночи – идеальное время, чтобы укутаться в плед, заварить ароматный чай и погрузиться в хорошую книгу. Здесь старинные поместья хранят свои страшные секреты, привычные предметы оживают сами собой, а за каждым углом поджидают призраки и ходячие мертвецы. Но где в этой атмосфере потусторонних тайн заканчивается сон и начинается явь? В этом сборнике – восемь мистических историй, написанных в лучших традициях Чарльза Диккенса и Генри Джеймса современными авторами бестселлеров.
Каждую осень Джон Пентекост возвращается на ферму, где он вырос. Каждый год он помогает семье пригнать овец с болот на зиму. Мало что меняется в далекой деревеньке, но в этот год умирает дед Джона, а на ферму впервые приезжает его жена Кэт. Жители Эндландс защищают свои земли от хитрого Дьявола с помощью рассказов и старинных обрядов. Но пока фермеры заняты своими делами, Дьявол подбирается гораздо ближе, чем они думали.
Эта странная, на грани безумия, история, рассказанная современной нидерландской писательницей Мариет Мейстер (р. 1958), есть, в сущности, не что иное, как трогательная и щемящая повесть о первой любви.
Новая история о любви и взрослении от автора "Встретимся на Плутоне". Мишель отправляется к бабушке в Кострому, чтобы пережить развод родителей. Девочка хочет, чтобы все наладилось, но узнает страшную тайну: папа всегда хотел мальчика и вообще сомневается, родная ли она ему? Героиня знакомится с местными ребятами и влюбляется в друга детства. Но Илья, похоже, жаждет заставить ревновать бывшую, используя Мишель. Девочка заново открывает для себя Кострому и сталкивается с первыми разочарованиями.
Первый роман Марии Станковой «Самоучитель начинающего убийцы» вышел в 1998 г. и был признан «Книгой года», а автор назван «событием в истории болгарской литературы». Мария, главная героиня романа, начинает новую жизнь с того, что умело и хладнокровно подстраивает гибель своего мужа. Все получается, и Мария осознает, что месть, как аппетит, приходит с повторением. Ее фантазия и изворотливость восхищают: ни одно убийство не похоже на другое. Гомосексуалист, «казанова», обманывающий женщин ради удовольствия, похотливый шеф… Кто следующая жертва Марии? Что в этом мире сможет остановить ее?.
Книга рассказывает об одной из московских школ. Главный герой книги — педагог, художник, наставник — с помощью различных форм внеклассной работы способствует идейно-нравственному развитию подрастающего поколения, формированию культуры чувств, воспитанию историей в целях развития гражданственности, советского патриотизма. Под его руководством школьники участвуют в увлекательных походах и экспедициях, ведут серьезную краеведческую работу, учатся любить и понимать родную землю, ее прошлое и настоящее.
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.