Лоулань - [50]

Они увидели поселок, вошли в него, и только тогда мать наконец отказалась от мысли вернуться к оставленному в горах мужу. «Чему быть, того не миновать, — убеждала себя она. — В конце концов, мы же возвращаемся на мою родину…» А детям женщина наказала ни в коем случае не раскрывать тайну своего рождения: «Что бы ни случилось, никому нельзя рассказывать о том, что мой муж, ваш отец, — тигр! Узнают об этом люди — не будет нам жизни от их презрения!»

К вечеру следующего дня женщина и двое ее детей добрались до города, в котором она когда-то родилась. Здесь все переменилось: тот царский дом, к которому принадлежала женщина, давно пал, никого из родственников уже не было в живых, а царством правил другой правитель.

Растерявшись от этих известий, мать и ее дети стояли, не зная, что предпринять. Странных полуобнаженных людей обступили горожане — все в один голос спрашивали, из какой страны они пришли.

— Раньше мы жили в этой стране, — отвечала женщина, — да похитили нас злодеи. Долго мы скитались на чужбине, но теперь, к счастью, я с детьми вернулась в родные места.

Жители города из жалости принесли беженцам еды, дали какую-никакую одежду. На следующий день мать и дети поселились на окраине в крохотной хижине, которую из сострадания построили для них горожане. Благодаря помощи соседей им как-то удавалось сводить концы с концами.

Через месяц маленькое царство начало страдать от частых набегов тигра. Это потерявший семью зверь от тоски по жене и детям воспылал яростным гневом, спустился с гор и, оглашая окрестности ужасающим ревом, стал то и дело врываться в деревни, нападать на людей и резать скот.

Тигр был неуловим. Когда люди думали, что он сегодня появится в деревне, тигр заступал дорогу путникам на горном перевале; когда считали, что зверь ушел в горы, тигр внезапно появлялся в полях неподалеку от города и оттуда совершал набеги на городские кварталы.

Никто не знал точно, сколько людей погубил зверь, но вся страна от страха перед тигром потеряла сон. Особенно трепетали от ужаса путники. Теперь в горах даже группа из нескольких человек не могла чувствовать себя в безопасности, поэтому люди сбивались в караваны из нескольких десятков человек. А путешествовали они не иначе, как держа наготове пращи и алебарды, стуча в барабаны и трубя в трубы, сделанные из больших морских раковин.

Узнав о бедствии, обрушившемся на страну, ее правитель из опасения, что его милосердие к подданным перестанет быть повсеместным, приказал спешно уничтожить дикого зверя.

Приграничные горы, в которых обитал тигр, заполнили охотники со всей страны, но им никак не удавалось застрелить зверя. Нападения тигра продолжались, он появлялся и исчезал, как по волшебству, а охотники лишь понапрасну теряли своих товарищей.

Когда стало ясно, что охотникам добыть тигра не удастся, правитель сам выступил из столицы во главе войска и оцепил горы, в которых скрывался зверь. Более десяти тысяч солдат, разбитых на множество отрядов, целыми днями обшаривали лесные дебри, забирались высоко в горы, спускались в глубокие ущелья.

Но и эти меры привели только к тому, что число убитых тигром людей и животных продолжало множиться, а громоподобный рев зверя стал эхом отзываться во всем горам и долинам едва ли не каждый день. Нередко солдаты, едва заслышав рев тигра, уже начинали дрожать от страха и с громкими криками бежали на подгибающихся ногах вниз по горным склонам…

Объявили набор новых охотников. На призыв монарха откликнулись даже добровольцы из других царств. Охотники вместе с солдатами в поисках тигра забирались в самые глухие горы и ущелья. Теперь зверь не появлялся днем, но зато ночью постоянно нападал на стоянки и лагеря. Не проходило и ночи, чтобы в горах не погибал охотник или не был ранен солдат.

В конце концов, правитель обратился к стране с особым указом, в котором объявлялся набор новых храбрецов для борьбы с тигром. Избавителю царства от тигриной напасти было обещано щедрое вознаграждение, но ни одного добровольца больше так и не нашлось…

Царский указ дошел и до бедной лачуги, в которой жили мать и двое ее детей.

— Неужели мы и дальше будем прозябать в такой бедности? — спросил у матери сын, узнав о царском указе. — Зима скоро, а у нас ни еды, ни одежды… Нужно откликнуться на призыв правителя!

При этих словах сына лицо женщины исказилось мукой:

— Можно ли так говорить?! Он хоть и зверь, но отец ваш. Негоже из-за нашей бедности гневаться на отца и тем более причинять ему зло…

Скоро к брату присоединилась сестра, и они принялись уговаривать мать в два голоса:

— Но ведь тигр — это не человек, можно ли здесь говорить о добре и зле? Мы ведь уже ушли от него, о каких отцах и детях теперь можно вести речь? Нам самим нужно о себе думать, разве не так? А ведь у нас на завтра нет ни зернышка риса!

Мать поняла, что переубедить детей не удастся, смиренно опустила голову и горько расплакалась…

Молодой человек сунул за пазуху кинжал, вышел из дома и двинулся в сторону приграничных гор — туда, где он раньше жил и где теперь набирали добровольцев. В горах, служивших прибежищем тигру, почти у каждой деревни были расставлены заставы. На первой же такой заставе юноша заявил, что он пришел по набору, после чего добровольца направили по цепочке от одного поста к другому. И на каждом посту солдаты бранили глупого юнца, который не боится тигра, а некоторые упрекали его за безрассудство и советовали немедля возвращаться домой. Но молодой человек пропускал эти слова мимо ушей.