Лотерея блатных - [21]

Я достаю стальные браслеты и пытаюсь надеть их на него. Обычно эту операцию я провожу за четыре секунды, но сегодня меня ждет кровавое поражение. Турок отступает на шаг и выбрасывает ногу мне в низ живота. Этот тип все делает основательно. Я чувствую жуткую боль в ушибленном месте и падаю на колени.

Мои игроки в «421» делают прыжок к Падовани. Пинюш поспевает первым, как раз вовремя, чтобы попробовать хук в челюсть, от которого отлетает в другой конец бара, к даме, продающей сигареты... Настает черед Берю. Он отвешивает удар в пузо Турка. Но – увы! – это производит такой же эффект, как удар дамским веером. Берю останавливается, оглушенный собственным ударом. Турок, который, можете мне поверить, полностью заслужил репутацию силача, отвечает ему ударом в нос, и Толстяк начинает обливаться кровью, как недорезанная свинья.

Не теряя времени, Падовани отвешивает ему апперкот по зубам, и рот Берю становится похожим на кусок сырого мяса. Красивое родео. Стоит жуткий шум. Девочки в глубине зала издают пронзительные крики. Кабатчик совсем белый; из осторожности он убегает за стойку, чтобы между ним и разрушителем было препятствие.

Продавщица вопит: «Перестаньте, господа!» – но полицию не зовет, потому что знает клиента и догадывается, что, если подложит ему свинью, возмездие не заставит себя ждать.

Я выхватываю свою пушку.

Думаете, «П-38» производит на Турка впечатление? Хренушки! Он бросается на меня и ударом по запястью вышибает шпалер из моей руки. Этот гад уделывает нас, как щенков, что мне совершенно не нравится. Берю, а он самый упрямый, вновь вступает в драку. Ему удается садануть гориллу в брюхо, но Падовани очень легко переносит удар.

Он хватает Берю за ухо, дергает, и кончик мочки отрывается... Берю воет, словно волк на луну. Поскольку я подхожу ближе, то получаю право на новый удар ногой. И нет никакого способа скрутить этого сукина сына! Надо было вызвать взвод спецназа и запросить помощи армии. Это не человек, а взбесившийся бульдозер... Он бьет, набрасывается, разделывается с любым. Одной клешней он прикладывает Толстяка башкой об стойку, а другой лупит меня по правой руке.

Полный провал. Сейчас он от нас уйдет... Но тут вмешивается здоровенный мужик. Назовем его Пино и не будем больше об этом. Старый лис, поняв, что силой нам Турка не взять, решил действовать хитростью. Пока мы с ним возились, Пинюш обошел стойку, схватил сифон, и я вижу, как он поудобнее берет его правой рукой.

Я изо всех сил толкаю Падовани к стойке, чтобы сделать его более доступным для Пино, который от всей души шарахает Турка штуковиной для газированной воды по башке. В удар он вложил все свои силы, можете мне поверить. Слышится громкое «бум!». Сифон раскалывается. Падовани замирает... и медленно сползает на пол. Просифонило, так сказать!

Его череп венчает открытая рана... Пино бросает горлышко сифона в бак для мытья посуды, поправляет свой грязный галстук и умиротворенным голосом говорит мне:

– Помню, в двадцать восьмом я находился в Тулоне в связи с делом Рагондена...

Его никто не слушает, и он продолжает разглагольствовать перед пустыми стаканами.

Берюрье, прислонившись к стеклу кассы, вытаскивает вставную челюсть, чтобы оценить нанесенный ей урон. Он трогает свои туфтовые зубки на пластмассовом нЕбе... Клыки сказали «прости-прощай» в полном составе и вываливаются из ячеек, как зернышки риса из дырявого мешка.

Толстяк рычит через помятые десны.

– Эту челюсть мне сделали как раз по размеру, – хнычет он, как будто эти штуки кто-то покупает готовыми в супермаркете.

– Не волнуйся, – успокаиваю я его, – это будет записано как производственная травма... Тебе возместят урон, Толстяк, погоди немного... А сейчас убери свои клыки и помоги мне погрузить месье в машину...

– Куда его повезем?

– В контору...

Когда Берю теперь говорит, это похоже на ходьбу по лужам в дырявых сапогах. Кровь продолжает медленно течь из его разбитого рта и полуоторванного уха. Самую толстую струйку он вытирает полотенцем хозяина бара.

В тошниловке никто не рыпается. В этом районе такие сражения не в новинку.

Тут подваливают два ажана, которых позвала сумевшая ускользнуть одна из двух кисок.

Эти господа являются с дубинками наготове. Они бы начали ими колотить, если бы я не показал мои документы. Их отношение сразу меняется, и именно они волокут нашего быка ко мне в тачку. Из предосторожности мы упаковываем его по полной программе. Пинюш садится рядом с ним, Берю и я впереди.

И мы трогаемся в путь.

Приезд в управление ознаменован приходом в чувство Турка. Он выглядит таким же довольным, как парень, прикуривший сигарету от выигрышного билета лотереи. Он бы хотел прямо сейчас начать матч-реванш, но, к счастью, браслеты держат его крепко. Дружище Берю, к которому вернулась большая часть его способностей, выдает ему большую порцию успокоительного своим кованым башмаком.

Мы волочим Турка в мой кабинет, дверь которого Пино запирает с настоящим наслаждением.

Берюрье кладет свою шляпу на наиболее подходящее для нее место, то есть на пол, потом делает то же самое с пиджаком. Он в полном спокойствии, какого уже не встретишь ни на Олимпе, ни на Олимпийских играх!