Лошадиный Суп - [7]

- Чего ты веселишься? - полез за сигаретами Михаил Яковлевич. - Лето прошло, а концерт ни с места.

В половине второго она со скрипичным футляром на плече подошла к памятнику Пушкину. Среди сидящих на лавочках сразу поднялся Бурмистров худой, плешивый, в бежевом плаще - и неряшливо-торопливой походкой двинулся к ней.

"А быстро с него загар сошел". Оля с интересом смотрела на Бурмистрова как на диковинное растение, которое за полтора месяца умудрилось не завять.

- Здравствуйте, Ольга, - заговорил он, склоняя голову, но не подавая руки.

- Здравствуйте.

Лицо его было более спокойным и уравновешенным, чем тогда, большие зелено-голубые глаза смотрели с доброжелательным вниманием.

- Я думал, что вы в августе просто куда-то уехали, поэтому и не пришли.

- Это правда.

- Но я был спокоен.

- Почему?

- Я был уверен, что в сентябре вы обязательно придете, - улыбнулся он своей застенчивой улыбкой.

- Вот как? - усмехнулась Оля, встряхивая волосами. - Какая самоуверенность.

- Вы... музыкант? - Он заметил футляр.

- Почти.

- В Консерватории?

- Почти.

- А что значит - почти?

- Слишком много вопросов.

- Извините, - сразу привычно засуетился он. - Давайте... вон туда... и там поймаем авто...

Он пошел впереди Оли к бульвару.

"Интересно, есть у него женщина? - Оля смотрела на его размашистые ноги в серых брюках и новых замшевых ботинках. - У таких, как он, либо много, либо никого".

На бульваре Бурмистров поймал бананового цвета "Запорожец", помог Оле сесть назад и через двадцать минут подавал ей руку, когда машина остановилась напротив метро "Автозаводская".

- Далеко? - спросила Оля, выбираясь из "Запорожца".

- В двух шагах, вон тот дом, - махнул он рукой.

Они вошли в девятиэтажный жилой дом, поднялись на лифте на шестой этаж. Бурмистров отпер дешево обитую дверь квартиры №24, пропустил Олю вперед. Она вошла в однокомнатную, бедно обставленную, но чисто убранную квартиру. Посередине комнаты стоял накрытый белой скатертью стол, сервированный на одну персону. Еды на столе не было никакой.

- Вот... здесь, - показал рукой Бурмистров и засуетился. - Проходите... пожалуйста, раздевайтесь.

Он помог ей снять плащ, Оля положила футляр со скрипкой на холодильник в коридоре, вошла в комнату. Бурмистров лихорадочно скинул плащ, провел ладонями по редким, обрамляющим плешь волосам.

- Ольга, присаживайтесь, пожалуйста.

- Можно, я руки помою?

- Конечно, прошу...

Он включил свет в ванной, открыл дверь.

Моя руки над раковиной с ржавым потеком, Оля смотрела на себя в зеркало.

"Пора-пора-порадуемся на своем веку мы с Олькой сумасшедшей счастливому клинку... Сейчас возьмет и зарежет... В час когда мерца-а-анье звезды разольют, и на мир в молча-а-анье ночь и мрак сойдут... Нет. Не зарежет".

Она вытерла руки стареньким махровым полотенцем, вошла в комнату и села за стол. Бурмистров исчез на кухне и вернулся с блюдом в руках. На блюде лежали куски жареной курицы с вареным картофелем и огурцами. Он зашел справа от Оли и стал осторожно наполнять ее тарелку.

- Это вы сами приготовили? - спросила Оля.

- Нет, что вы... я готовить совсем не... это... - Закончив, он скрылся с блюдом на кухне, быстро вернулся, снял с кровати подушку и, держа ее перед собой, встал перед Олей.

- А это зачем? - посмотрела она на подушку.

- Это... так... чтобы не очень громко... - забормотал он начинающим дрожать голосом. - Пожалуйста... можно... пожалуйста... прошу вас...

- А попить нет ничего?

- Это не надо... нельзя, - твердо произнес Бурмистров. - Ешьте, пожалуйста.

"Вот те новость!" Оля выбрала кусок поаппетитней, отрезала сочного куриного мяса и отправила в рот.

Лицо Бурмистрова мгновенно побледнело, глаза выкатились.

- И это... и это... - жалобно забормотал он.

Ольга стала есть. Курица была хорошо приготовлена.

- И это нэ-э-э... и это нэ-э-э! - замычал Бурмистров, обняв подушку.

"Наверно, курица с рынка, парная... - думала Оля, неторопливо разжевывая и глотая мясо. - Он что, снимает эту квартиру? Или знакомых просто... Ремонта лет двадцать не было... и мебель - "гей, славяне!..""

Тело Бурмистрова охватила дрожь, он набирал со всхлипом воздуха и ревел в подушку свое "это нэ!", неотрывно глядя на куски мяса, исчезающие в Олиных губах. Дрожащие ноги его подкосились, он упал на колени.

"Смотри вокруг, вокруг..." - приказывала Оля себе.

На стареньком телевизоре стоял пластмассовый ослик.

"Иа-иа! - глянула на него Оля и чуть не поперхнулась. - И запить нечем... не спеши, дура..."

Крики Бурмистрова усилились и перешли в нечленораздельный рев, его лысина тряслась.

Оля проглотила последний кусок и отодвинула тарелку.

Бурмистров сразу смолк, обмяк и выпустил подушку из рук. Отдышавшись, он вытащил из кармана платок, вытер мокрое лицо.

- Все? - спросила Оля.

- Да, да... - Он громко высморкался.

Она встала из-за стола, прошла в коридор и стала одеваться.

- Сейчас... - заворочался на полу Бурмистров, вставая.

Прошел в коридор, помог Оле надеть плащ и протянул деньги - 125 рублей.

- Вы тогда забыли взять.

"Помнит... - Оля взяла деньги и туг же почувствовала и поняла, насколько она важна для этого плюгавого полусумасшедшего человека. - Сон какой-то..."