Лошадиный Суп - [3]

- Но это ж жутко муторно - каждый день одно и то же! - покачала головой Витка. - Если бы мне вот этот бифштекс каждый день пихали - я бы с ума съехала.

- Ну, у меня за эти годы разные состояния были, разные... - покачал головой Бурмистров. - Поначалу ел все, потом не мог мясо есть, выбрасывал, хлебал одну юшку, потом наоборот - стал мясо всухую есть, с хлебом. Потом вообще как-то плюнул и молотил все подряд, а под конец... это трудно объяснить.

Он задумался.

"Если он не врет - это в умат", - налил себе пива Володя.

"Он теперь должен жутко жрать хотеть все подряд. - Витка разглядывала Бурмистрова как диковинную рептилию. - Хотя он ведь ничего не заказал! Наверно, в Крыму обожрался, бедный".

"Какой-то он... непонятный... - думала Оля, - словно не про себя говорит..."

- Знаете, когда меня на кухню перевели, - начал Бурмистров, глядя в окно, - я видел весь процесс приготовления пищи. Каждый день. Это начиналось рано утром. На тележке из морозильни привозили лошадиную тушу, клали на три сбитые колоды. И повар сразу звал Васю Два Топора Пара. Это был один зэк, он раньше работал мясником в Алма-Ате, но потом сел по-крупному. Здоровенный мужик с двумя топорами. Он приходил и начинал рубить мерзлую тушу, как капусту. И это было самым большим его удовольствием. Рубил художественно, от души. Потом он уходил, мы загружали мясо в котлы, варили, сыпали крупу. Варили долго, пока мясо от костей не отстанет. А потом... потом... простите, как вас зовут?

Он смотрел на Олю.

- Ольга, - спокойно ответила она.

- Ольга, я могу вас попросить об одном одолжении? Только вас.

- Смотря о каком.

Бурмистров вцепился руками в стол, словно готовясь опрокинуть его.

- Вы можете поесть для меня? Здесь. Сейчас.

- Как это - для вас?

- Ну, чтобы я посмотрел. Просто посмотрел.

Ольга переглянулась с Володей.

"Начался дурдом", - подумал Володя и решительно вздохнул.

- Знаете, мы вообще-то пришли сюда с конкретной...

- Я понимаю, понимаю, понимаю! - сморщился Бурмистров. - Я совсем не хочу вам мешать, но мне больше ничего не нужно, кроме как посмотреть, мне вообще больше ничего не нужно! У меня нет ни семьи, ни близких, а сейчас и друзей даже не осталось, нет ни кола, ни двора, но вот это, - он как-то по-собачьи показал губами на тарелку, - только это и осталось.

- Что - еда? - спросила Витка.

- Да нет, нет, нет! - затряс он головой. - Не еда! А чтобы видеть, как ест хороший человек. Видеть, как ест Ольга. Да. И вот, сразу, чтобы не было никаких вопросов... - Он достал портмоне, вытащил двадцатипятирублевку и положил на стол.

"Приехали! - Витка прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться. - Мама дорогая, ведь будем в Москве рассказывать - никто не поверит..."

"Он точно болен", - смотрела на синюю купюру Оля.

"Чушь какая", - усмехнулся Володя.

- Я пойду в купе, - встала Оля.

Бурмистров передернулся, как от электрического разряда.

- Ольга, умоляю, прошу вас, только не уходите!

- Спасибо, я уже сыта. - Ольга стала протискиваться между столом и Володей.

- Умоляю! Умоляю! - громко выкрикнул Бурмистров.

С соседних столов обернулись.

- Погоди. - Володя взял ее за руку. - Это интересно.

- Очень! - фыркнула она.

- Поверьте, Ольга, мне этой минуты хватит на целый год! - забормотал Бурмистров, совсем приникая к столу и снизу заглядывая ей в глаза. - Вы... вы удивительно едите... просто божественно... это так, это так... вот здесь у меня... - он прижал руки к впалой груди, - здесь это... просто как волна, такая сильная, что... что и не вижу ничего...

Голос его задрожал.

"Жалкий. Но сумасшедший", - покосилась Оля.

Помолчали под перестук колес.

- Ну, а что? - заговорил Володя. - Что такого, что человек хочет посмотреть, как ты ешь?

- Я не люблю, когда в рот заглядывают. И вообще... - она посмотрела в окно, - не люблю помешанных.

- Ольга, я не псих, поверьте! - затряс руками Бурмистров. - Я совершенно нормальный советский человек.

- Оно и видно! - усмехнулась она.

- А может, я для вас поем? - Витка глянула на колеблющуюся от сквозняка двадцатирублевку.

- Вы... извините, как ваше имя?

- Вита.

- Вита... Виточка, понимаете, я испытываю это только с определенными людьми, вы только не обижайтесь!

- Я редко обижаюсь. На меня - чаще. - Вита поправила черные очки. Оль, да съешь ты это мясо, доставь дяденьке удовольствие.

- Умоляю, Ольга, всего несколько минут! И такое счастье для меня! Это же... это... не знаю... - Голос Бурмистрова снова задрожал.

"Сейчас разревется еще, - брезгливо покосилась она на оглядывающихся пассажиров. - Надо же, подсадили его именно к нам, по закону подлости, нет чтоб вон к тем двум толстухам..."

- Хорошо, я доем. - Она села на свое место, не гладя на Бурмистрова. Только деньги уберите.

- О, умоляю вас, Ольга! - прижал тот руки к груди. - Не обижайте меня. Я не ценю и не считаю денег, но я очень хочу, чтобы вы их взяли, именно вы, именно вы!

- Считайте, что она их взяла, - потянулся Володя к купюре, но Бурмистров предостерегающе накрыл бумажку ладонями, словно свечу от ветра.

- Нет, нет, нет! Я умоляю взять только Ольгу, одну только Ольгу! Взять от чистого сердца, взять просто... как обыкновенную... как это... как ничего!