Лошадь, которую я пытался обуздать - [6]
Следующим важным направлением официальной пропаганды было доказательство народного характера бонапартистского режима. Выше уже говорилось, что первый консул отказывался себя считать "человеком партии" и много раз заявлял, что он - "национален". Это нашло свое выражение в популярном лозунге: "Ни красных колпаков, ни красных каблуков", т. е. ни якобинцев, ни аристократов. И первые действия генерала Бонапарта как будто подтверждали его заявления: он составил правительство из представителей различных политических группировок, официально признал в принятой конституции идеи народного суверенитета, представительного правления и республики.
Бывшему депутату Бейцу, осмелившемуся покритиковать переворот 18 брюмера, Наполеон писал (это его письмо было опубликовано в газетах и стало широко известно): "Присоединяйтесь все к народу. Простое звание французского гражданина стоит, несомненно, гораздо больше, чем прозвища роялиста, приверженца Клиши, якобинца, фельяна и еще тысячи и одного наименования, которые убаюкивают дух клик и в течение десяти лет ускоряют путь нации к пропасти, от чего пришло время ее навсегда спасти" [64].
Это письмо, написанное в очень энергичной и подкупающей своей искренностью манере, производит впечатление даже сейчас. Но можно представить, какое воздействие оно оказывало на современников. Вспоминаются в этой связи слова, сказанные генералом Гурго: "Иногда Наполеон говорил как простой смертный, а иногда - как бог" [65].
Призывы к единению народа, умиротворению нации и прекращению гражданской войны встречали сочувственные отклики среди французского населения. Со своей стороны окружение Наполеона пыталось развивать эти идеи с целью извлечения политических дивидендов. В самом начале консульства Реньо де Сен-Жан д'Анжели представил в правительство обстоятельную записку "О состоянии Франции с 18 брюмера", где высказывал интересные суждения о развитии официальной пропаганды.
"Людям, - писал он, - которым революция надоела, можно сказать: она кончилась, пружины ее ослабли, страсти ее угасают; не возбуждайте их вновь, выставляя их насилия и буйства. Добро, от нее оставшееся, есть общее достояние; самое пагубное зло, ею произведенное, состоит в том, что она разделила, ожесточила сердца. Отсюда проистекли все буйства, все волнения, все беспорядки, которые нарушили ваше спокойствие и утомили ваше терпение. Теперь уже не существует более политической ненависти, не существует более причин к раздражению... Вот ваши выгоды.
Людям, которые, были увлечены революцией, можно сказать: обратитесь, подобно ей, к ее цели, к ее духу, к ее правилам. Вы были возмущейы против прежнего правительства, более не существующего, против надменности сословий, уже уничтоженных, против нестерпимых злоупотреблений, о коих едва сохранилось воспоминание... Вы вновь вступили в сословие граждан; вы пользуетесь равенством. Вот ваши выгоды.
Тем, которые сами производили Революцию, можно сказать: Вы все имели в виду одну цель и разделились только в средствах к ее достижению, вы желаете учредить законную свободу, законное равенство, законный порядок... Вот ваши выгоды.
Тем, которые проливали кровь за свободу, можно сказать: наслаждайтесь вашим завоеванием; оно будет сиять перед очами потомства... Остается завоевать мир... Вы возвратитесь тогда в лоно вашей отчизны... Вот ваши выгоды" [66].
Вообще лозунги мира в наполеоновской пропаганде занимали очень большое место. Они трактовались двояко: мира, как внутри Франции, так и с другими странами. В каждом номере "Монитора" слово "мир" употреблялось в том или другом варианте.
Думал ли Наполеон серьезно о политике умиротворения и объединения нации? Выявить внутренние побуждения тех или иных действий политического деятеля всегда трудно, а главы государства, может быть, даже и невозможно. И все же мы полагаем, что первый консул действительно стремился объединить различные слои населения на определенной социально-экономической основе вокруг своего правительства. Об этом свидетельствует не только его огромная переписка, в том числе и переписка частного характера, откуда видно, что он питал значительные иллюзии в успехе своих действий [67], но и его очень гибкая социальноэкономическая политика, свидетельствовавшая о лавировании между классами и социальными слоями, и лавировании часто успешном.
В завещании своему сыну, продиктованном Монтолону на острове Святой Елены, Наполеон говорил:
"Мой сын придет после гражданских междоусобиц... Скажите ему... чтобы он презирал все партии; чтобы он видел только массу. За исключением тех, кто изменил своей Родине... Шатобриан, несмотря на свое сочинение, был хороший француз. Бурбонов могут поддерживать только знать и священники... Что касается меря, то я был поддержан всем миром без исключения; я дал первый пример правительства, которое благоприятствовало интересам всех. Я не управлял для аристократов, священников, буржуа или ремесленников; я управлял из всеобщих интересов великой французской семьи. Разделить интересы нации, это значит разъединить всех, начать гражданскую войну".
Утраченное время. Как начиналась вторая мировая война. Сокращенный перевод с английского Е. Федотова с предисл. П. Деревянко и под редакцией О. Ржешевского. М., Воениздат, 1972 г. В книге известного английского историка подробно анализируются события предвоенного периода. На основании архивных документов, мемуаров видных государственных и политических деятелей, а также материалов судебных процессов над военными преступниками автор убедительно вскрывает махинации правящих кругов западных держав, стремившихся любой ценой направить гитлеровскую агрессию против СССР. Автор разоблачает многие версии реакционной историографии, фальсифицирующей причины возникновения второй мировой войны.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.
Одними из первых гибридных войн современности стали войны 1991–1995 гг. в бывшей Югославии. Книга Милисава Секулича посвящена анализу военных и политических причин трагедии Сербской Краины и изгнания ее населения в 1995 г. Основное внимание автора уделено выявлению и разбору ошибок в военном строительстве, управлении войсками и при ведении боевых действий, совершенных в ходе конфликта как руководством самой непризнанной республики, так и лидерами помогавших ей Сербии и Югославии.Исследование предназначено интересующимся как новейшей историей Балкан, так и современными гибридными войнами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда мир затаил дыхание…Прошло уже более 25 лет с окончания холодной войны, возраст целого поколения. Она началась более 75 лет назад, в 1944 — задолго до того как последние выстрелы Второй Мировой эхом разнеслись по пустошам Восточной Европы — с жестокой гражданской войной в Греции. Линии фронтов больше не рисуют, но они сохраняются в таких конфликтных зонах как Ирак, Сирия, Сомали и Украина. В эру массового производства АК-47 и ICBM, одной из таких горячих точек была Куба.Возможно, не с точки зрения потерь, а с точки зрения престижа и положения в мире, вторжение в заливе Свиней в 1961 г.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.