Лошадь как лошадь - [5]

И под этою лаской мы ластимся кошками

И достойно мурлычем молитву свою.

На весы шатких звезд, коченевший в холодном жилище,

Ты швырнул свое сердце, и сердце упало, звеня.

О, уставший Господь мой, грустящий и нищий,

Как завистливо смотришь ты с небес на меня!

Весь род ваш проклят навек и незримо,

И твой сын без любви и без ласк был рожден.

Сын влюбился лишь раз,

Но с Марией любимой

Эшафотом распятий был тогда разлучен.

Да! Я знаю, что жалки, малы и никчемны

Вереницы архангелов, чудеса, фимиам,

Рядом с полночью страсти, когда дико и томно

Припадаешь к ответно встающим грудям!

Ты, проживший без женской любви и без страсти!

Ты, не никший на бедрах женщин нагих!

Ты бы отдал все неба, все чуда, все страсти

За объятья любой из любовниц моих!

Но смирись, одинокий в холодном жилище,

И не плачь по ночам, убеленный тоской,

Не завидуй Господь, мне, грустящий и нищий,

Но во царстве любовниц себя успокой!

ЛИРИЧЕСКАЯ КОНСТРУКЦИЯ

С.Есенину

Все, кто в люльке Челпанова мысль свою вынянчил!

Кто на бочку земли сумел обручи рельс набить!

За расстегнутым воротом нынче

Волосатую завтру увидеть!

Где раньше леса, как зеленые ботики,

Надевала весна и айда -

Там глотки печей в дымной зевоте

Прямо в небо суют города.

И прогресс стрижен бобриком требований

Рукою, где вздуты жилы железнодорожного узла.

Докуривши махорку деревни,

Последний окурок села,

Телескопами счистивши тайну звездной перхоти,

Вожжи солнечных лучей машиной схватив,

В силометре подъемника электричеством кверху

Внук мой гонит, как черточку лифт.

Сумрак кажет трамваи, как огня кукиши,

Хлопают жалюзи магазинов, как ресницы в сто пуд,

Мечет вновь дискобол науки

Граммофонные диски в толпу.

На пальцах проспектов построек заусеницы,

Сжата пальцами плотин, как женская глотка, вода,

И объедают листву суеверий, как гусеницы,

Извиваясь суставами вагонов, поезда.

Церковь бьется правым клиросом

Под напором фабричных гудков.

Никакому хирургу не вырезать

Аппендицит стихов.

Подобрана так или иначе

Каждой истине сотня ключей,

Но гонококк соловьиный не вылечен

В лунной и мутной моче.

Сгорбилась земля еще пуще

Под асфальтом до самых плеч,

Но поэта, занозу грядущего,

Из мякоти не извлечь.

Вместо сердца - с огромной плешиной,

С глазами, холодными, как вода на дне,

Извиваясь, как молот бешеный,

Над раскаленным железом дней,

Я сам в Осанне великолепного жара,

Для обеденных столов ломая гробы,

Трублю сиреной строчек, шофер земного шара

И Джек-потрошитель судьбы.

И вдруг металлический, как машинные яйца,

Смиряюсь, как собачка под плеткой Тубо -

Когда дачник, язык мой, шляется

По аллее березовых твоих зубов.

Мир может быть жестче, чем гранит еще,

Но и сквозь пробьется крапива строк вновь,

А из сердца поэта не вытащить

Глупую любовь.

   Июль 1919

ПРИНЦИП РАСТЕКАЮЩЕЙСЯ ТЕМЫ

В департаментах весен, под напором входящих

И выходящих тучек без номеров

На каски пожарных блестящие-

Толпа куполов.

     В департаментах весен, где, повторяя обычай

     Исконный в комнате зеленых ветвей,

     Делопроизводитель весенних притчей -

     Строчит языком соловей.

И строчки высыхают в сумерках, словно

Под клякспапиром моя строка.

И не в том ли закат весь, что прямо в бескровный

Полумрак распахнулась тоска?

     В департаментах мая, где воробьев богаделки

     Вымаливают крупу листвы у весны,

     Этот сумрак колышет легче елочки мелкой

     В департаментах весен глыбный профиль стены.

А по улицам скачут... и по жилам гогочут.

Как пролетки промчались в крови...

А по улицам бродят, по панелям топочут

Опричиной любви.

     Вместо песьих голов развиваются лица,

     Много тысяч неузнанных лиц...

     Вместо песьих голов обагрятся ресницы,

     Перелесок растущих ресниц.

В департаментах весен, о друзья, уследите

Эти дни всевозможных мастей.

Настрочит соловей, делопроизводитель,

Вам о новом налоге страстей.

     Заблудился вконец я. И вот обрываю

     Заусеницы глаз - эти слезы, и вот

     В департаментах весен, в канцелярии мая,

     Как опричник с метлою, у Арбатских ворот

Проскакала любовь. Нищий стоптанный высох

И уткнулся седым зипуном в голыши.

В департаментах весен палисадники лысых,

А на дантовых клумбах, как всегда, ни души!

     Я - кондуктор событий, я кондуктор без крылий,

     Грешен ли, что вожатый сломал наш вагон?!

     Эти весны - не те, я не пас между лилий.

ДУАТЕМАТИЗМ ПЛЮС УЛЫБНУТЬСЯ

Мне только двадцать четыре! 24 всего!

В этом году, наверно, случилось два мая!

Я ничего,

 Я ничего

Не понимаю.

И вот смеюсь. Я просто глуп.

Но ваша легкая улыбка

Блеснула в волнах влажных губ,

Вчера в 12. Словно рыбка.

И были вы совсем не та,

На эту ни капельки не похожи.

Звенеть качелям пьяной дрожи!

Когда сбывается мечта,

Уж не мечта она. А что же?

И не надо думать, что когда-нибудь трубы зазвучат,

Возглашая Страшный Суд.

И крича о мученьях,

Злые пантеры к нам прибегут,

Чтоб дикий свой взгляд

Спрятать от страха в девических нежных коленках.

Пересохнут моря, где налетами белые глыбы,

И медузы всплывут

На поверхность последнего дня.

И с глазами вытаращенными удивленные рыбы

Станут судорожно глотать воздух, полный огня.

Мудрецы, проститутки, поэты, собаки

В горы побегут,

А горы войдут

В города.

И все заверещат, ибо узрит всякий,

Как у Бога бела борода.

Но ведь это не скоро. В пепелящемся мире