Лоринг - [152]

В этот день все было как обычно. Он проснулся, посмотрел на часы, поднялся, вставил ноги в домашние туфли, надел брюки, прихватил полотенце, тазик, бритву и помазок, а затем вышел в ванную комнату. За ночь печь хорошо нагревала воду, из крана лился почти кипяток. Зеркало запотело, и инспектор протер его, чтобы увидеть собственное отражение.

По завершении утреннего ритуала он вернулся в комнату, ощущая, что в ней стало заметно прохладней, и едва не выронил свою ношу, поскольку именно тогда, наконец, увидел меня. Я как раз закрывал окно, через которое влез в помещение после почти четверти часа на карнизе в попытках бесшумно открыть раму.

Ни слова не говоря, Вилсон схватил висящую на спинке кровати кобуру, высвободил пистолет и направил его на меня.

— Это была большая ошибка, Лоринг.

— Не горячитесь, инспектор, — я поднял руки.

— Молчи! — приказал он. — Твое преступление нельзя простить. Убийством Пилса ты подписал себе приговор.

— Всё не совсем так…

— Даже слушать тебя не собираюсь.

— Но слушаете.

Ствол пистолета поднялся на уровень моего лба.

— Пилс был предателем.

— Ах, ты ж подонок! Теперь порочишь его имя!

— Да выслушайте же меня!

Я предвидел его реакцию и отскочил в сторону прежде, чем пуля вылетела из ствола. Стекло разлетелось вдребезги, осколки посыпались на ковер, в комнату ворвался ледяной ветер.

Мне больше некуда было бежать. Я очутился на четвереньках, а Вилсон, желая исправить ошибку первого выстрела, уже собирался выпустить пулю мне в голову.

— Вы можете убить меня, но тогда Асилум погрязнет в ужасе!

Я медленно поднял руки и остался стоять на коленях, в любой миг ожидая смерти. Вилсон напрягся, желваки ходили под кожей. Он взвел курок, и я успел зажмуриться, в отчаянии понимая, что теперь умру. Снаружи на лестнице послышались шаги. Туфли, неплотно сидящие на ногах, хлопали по половицам.

— Сквайр Вилсон! — позвал снаружи старушечий голос. — Сквайр Вилсон, у вас все в порядке?

— Да, леди Элиза, — ответил он, не сводя с меня глаз. На цыпочках, не издавая шума, он подошел к двери и накинул крючок на петлю. В следующую же секунду ручка опустилась вниз, и хозяйка дома попыталась войти в комнату.

— Мне показалось, я слышала выстрел, — проговорила она в щель.

Вилсон опустил оружие, все еще держа меня в поле зрения, и подошел так, чтобы женщина его увидела.

— Мне очень жаль, леди Элиза. Я чистил пистолет перед службой, и он выстрелил. Я разбил окно. Не волнуйтесь, стекольщики починят его сегодня же, я обо всем позабочусь.

— Вот как, — голос все еще звучал обеспокоенно, но теперь в нем было больше недовольства, чем страха. — Я же говорила вам не пользоваться оружием в доме. Это опасно. Кто-то из жильцов мог пострадать.

— Простите мою глупость, сам не знаю, как это случилось. Впредь не повторится, даю слово.

Хозяйка постояла еще немного, а когда поняла, что ее не собираются впускать, побрела обратно. Вилсон закрыл дверь и повернулся ко мне.

— Я дал слово этой милой женщине, — сказал он тихо, — но поверь, что нарушу его, не моргнув глазом, если попытаешься сбежать.

— Зачем мне это? Я ведь сам пришел.

— Чтобы оболгать Пилса!

— Вилсон, не глупите! Будь я таким злодеем, разве не отправился бы подальше из этого города? Зачем мне приходить к вам?

— Мне неизвестны твои подлые мотивы, но я уверен, что ты из всего извлечешь выгоду, — процедил он сквозь зубы. — Даю тебе минуту.

Он достал из ящика стола маленькие песочные часы.

— Когда песок закончится, я отведу тебя в темницу и сделаю все, чтобы тебя повесили как можно скорее.

Меня не слишком вдохновила такая перспектива, поэтому едва часы оказались на столе, я заговорил. Возможно из-за волнения, иногда моя речь звучала сбивчиво, и все же в ней нашлось место и для Энтони, и для участия Пилса. В конце, когда песка осталось мало, я рассказал о лаборатории под дворцом.

— Ты смеешься надо мной, — жестко произнес Вилсон, убрал часы, взял ремень от брюк. — Выставь руки.

— Клянусь, я сказал правду.

— Которую нельзя проверить. У которой нет ни одного доказательства!

— Как и нет доказательств того, что вы не знали о заговоре.

Мне на запястья уже легла кожаная петля ремня.

— О чем ты там говоришь, несчастный? — презрительно спросил он, как можно туже стягивая мои руки.

— Энтони — брат вашей супруги, вы в родстве. Когда раскроется его замысел, тень падет и на вас тоже. Ведь вы должны были догадаться.

— Что за вздор?!

— Вас обвинят голословно, только потому, что вы могли бы это знать. И никому не будут нужны доказательства. Как и вам сейчас.

Он замахнулся, собираясь меня ударить. Я зажмурился, но боль так и не последовала.

— Ты убил Пилса?

Я осторожно открыл глаза, посмотрел на занесенную руку.

— Да.

Не знаю, что было бы, дай я другой ответ. Он оттолкнул меня и отошел назад.

Из разбитого окна дул ледяной ветер, снег залетал в комнату и падал на пол, таял, оставлял мокрые следы.

— Зачем ты пришел? — спросил Вилсон и достал трубку. — Если все сказанное правда, то Энтони вряд ли теперь вернется в свою лабораторию. Но и не признается, разумеется. Всё кончено.

— Нет, — сказать это было труднее, чем прийти. Но память услужливо подсовывала мне пугающие картины, в которых образ Вудроу сменялся Стоуном и обратно. — Все еще не кончено.