Лоренцо Великолепный - [47]

– Моя мать донна Лукреция распорядилась бы куда лучше, а мне приходится полагаться на умение повара.

Обед был отменным, видно, повара этого дома хорошо знали свое дело. Лоренцо ожидал обсуждения дел и во время еды, потому им накрыли в небольшой комнате всего на двоих. Вокруг крутился только придворный шут Медичи Маттео. Несколько раз заглянув в лицо кондотьера, он вдруг объявил хозяину, ткнув в сторону гостя пальцем:

– Он боится уйти с пригоршней мух!

– Что? – не понял Монтесекко, а Лоренцо чуть смутился:

– Это значит, вы боитесь потерять время зря. – И махнул рукой: – Уйди, Маттео, ты мешаешь.

Не тут-то было, шут заорал:

– Да-да! Он мечтает пустить в ход кинжал… против вон того поросенка! – крючковатый палец ткнул теперь в аппетитного румяного поросенка с апельсином в зубах.

Джанбаттиста облегченно рассмеялся, впрочем, его смех получился натянутым, а Великолепный снова приказал шуту выйти вон.

Тот подчинился, всем видом демонстрируя обиду на хозяина. Но перед дверью обернулся, в знак восхищения поцеловал сложенные щепотью пальцы, еще раз кивнул Монтесекко на поросенка и подмигнул.

Поросенок и впрямь был хорош не только по виду, но и на вкус. Более нежной свинины Джанбаттиста еще не пробовал. После такого угощения даже таявшие во рту павлиньи язычки показались менее пикантными. Хороша была и рыба с различными соусами, и козленок в вине, и телятина, и куропатки, и фаршированные маленькими жаворонками цыплята, и самые разные пироги, попробовать которые просто не получилось, как и гору сладостей… и, конечно, отменное вино.

Хозяин развел руками:

– Прошу простить, но летучего пирога не будет.

Летучий пирог непременное окончание любого мало-мальски стоящего пира. Под его верхней крышкой живые птицы – обычно черные дрозды или славки. Они разлетаются, стоит разрезать на куски или приподнять верхнюю часть пирога. Честно говоря, самое вкусное в нем начинка, на которой птички восседают, но которую успевают с перепугу попросту… обделать и тем совершенно испортить. Мало того, птиц потом трудно отловить, а рассевшись под потолком, они мстят своим обидчикам, пачкая тех пометом уже сверху. Пирог скорее дань кулинарному искусству поваров и демонстрация уважения к гостям, чем угощение.

Джанбаттиста отмахнулся, откидываясь от стола:

– Если бы и был, я слишком сыт, чтобы проглотить хоть кусочек.

Вместо пирога принесли десятка два разных пирожных, бланманже от классического белоснежного, кислого лимонного, зеленого шпинатного, золотого с шафраном до совершенно темного, видно, с лакричной добавкой, айву в меду, гору засахаренных слив, фиг, апельсинов, несколько блюд с прозрачным, трепещущим желе, блюдо с сахарным печеньем, и… это поразило гостя больше всего – пирог, украшенный его собственным гербом, сделанным из марципана! Вопреки своей неспособности хоть что-то съесть, Монтесекко вгрызся в него зубами. Внутри оказалась просто таявшая во рту начинка из спелых фруктов, залитых нежнейшим сливочным кремом.

Подобрав с блюда даже крошки пирога и с трудом отдуваясь, Монтесекко заявил:

– Никогда вкусней, чем у вас дома, милорд, я не ел!

Лоренцо рассмеялся:

– Вам стоит посетить нашу семью в Кареджи. Вот где раздолье и гурманам, и любителям охоты, и любителям просто отдохнуть! Приглашаю вас туда. Дайте слово, что приедете. Моя семья будет рада.

Расслабившийся после сытной и вкусной трапезы Монтесекко обещал.

Впрочем, в его обещании был свой расчет. Опытный глаз кондотьера заметил все: и прекрасно организованную охрану дома Медичи – незаметную для простого глаза, но понятную наметанному, и неслышную тень, державшуюся неподалеку. Пока этот охранник рядом с Великолепным, никакой клинок того не достанет. Не успеешь коснуться рукояти кинжала, как рука будет пригвождена к этой самой рукояти.

Джанбаттиста был прав, после его ухода Паоло мрачно заметил хозяину:

– Он хочет вас убить, милорд.

– Кто, Монтесекко? Что тебе такое в голову пришло?

– Он пришел сюда, чтобы разведать, хорошо ли охраняется дом.

Лоренцо вздохнул:

– Разведал? Как ты думаешь, каковы выводы?

– Здесь не рискнет. Нападения надо ждать в другом месте.

– Каком?

– Пока не знаю, милорд. Будьте осторожны. Вы пригласили его в Кареджи, а там дети.

– Он кондотьер, а не наемный убийца детей.

Паоло мотнул головой:

– Все наемники убивают детей.

– И… ты тоже?

– И я убивал, милорд, если оплата того стоила.

Заявление не из приятных… Лоренцо невесело усмехнулся:

– Значит, мне стоит платить тебе много, чтобы не предал?

– Я не предаю хозяев, пока они сами меня не прогонят, милорд. И это не зависит от оплаты.

Одни темные глаза прямо смотрели в другие. Паоло не лгал, Лоренцо это понял и лишь коротко кивнул, не найдя ответных слов.

Через несколько дней он посетовал Паоло:

– Я боюсь за Джулиано куда больше, чем за себя. Брат скромен, но вспыльчив, при случае хватается за оружие. А еще где-то пропадает каждую ночь. Хорошо, что брат ожил после своей трагедии, но не опасно ли?

Паоло мотнул головой, глядя в сторону, как бывало, когда он что-то знал, но не хотел об этом рассказывать:

– Вам не стоит беспокоиться, милорд. Джулиано… у вашего друга мессира Сангалло.