Лоренцаччо - [17]
Сальвиати входит во дворец.
Действие третье
Сцена 1
Спальня Лоренцо. Лоренцо, Скоронконколо фехтуют.
Скоронконколо. Господин, не довольно ли игры?
Лоренцо. Нет, кричи громче. — Вот! Парируй этот удар! Вот тебе! Умри! Вот тебе, подлец!
Скоронконколо. Помогите! Убивают меня! Режут!
Лоренцо. Умри! Умри! Умри! — Топай же ногами!
Скоронконколо. Ко мне, моя стража! На помощь! Меня убивают! Дьявол Лоренцо!
Лоренцо. Умри, презренный! Я пущу тебе кровь, свинья, пущу тебе кровь! В сердце, в сердце! Вспорю брюхо! — Кричи же, стучи, бей! — Выпустим ему потроха! Разрежем его на куски и будем есть, будем есть! Я запустил руку по локоть. Вороши в горле, валяй по полу, валяй! Будем грызть, будем грызть его, будем есть! (Падает в изнеможении.)
Скоронконколо(вытирая себе лоб). Нелегкую игру ты затеял, господин, и берешься за нее, как настоящий тигр. Гром и молния! Ты рычишь, словно целая пещера, полная пантер и львов.
Лоренцо. О день крови, день моей свадьбы! О солнце, солнце! Давно уже ты сухо, как свинец; ты умираешь от жажды, солнце! Кровь его опьянит тебя. О моя месть, как давно уже растут твои когти! О, зубы Уголино! Вам надо череп, череп!
Скоронконколо. Уж не бредишь ли ты? Горячка у тебя или сам ты бредовая греза?
Лоренцо. Трус, трус, — развратник, маленький худой человечек, — отцы, дочери, — разлуки, разлуки без конца, — берега Арно полны слез разлуки! — мальчишки пишут это на стенах. Смейся, старик, смейся в своем белом колпаке; ты не видишь, что мои когти растут! О! череп! череп! (Лишается чувств.)
Скоронконколо. Господин, у тебя есть враг. (Брызгает водой ему в лицо.) Полно, господин! Не стоит так бесноваться. Благородные чувства не всякому знакомы; но я никогда не забуду, что тебе я обязан некой милостью, без которой я был бы теперь далеко. Господин, если у тебя есть враг, скажи, я избавлю тебя от него так, что никто не узнает.
Лоренцо. Пустяки. Говорю тебе, я только люблю наводить страх на соседей.
Скоронконколо. С тех пор как мы беснуемся в этой комнате и переворотили в ней все вверх дном, они, должно быть, привыкли к нашему шуму. Кажется, ты мог бы зарезать в этом коридоре тридцать человек и катать их по полу, а в доме и не заметили бы, что случилось что-то. Если ты хочешь нагнать страху на соседей, то плохо берешься за дело. Первый раз они испугались, это правда; но теперь они всего только злятся и даже не побеспокоятся встать с кресла или открыть окно.
Лоренцо. Ты думаешь?
Скоронконколо. Господин, у тебя есть враг. Разве я не видел, как ты топал ногой, проклиная день своего рождения? Разве нет у меня ушей? И разве я не слышал, как среди твоих неистовств прозвучало маленькое словечко, четкое и звонкое: месть! Слушай, господин, поверь мне, ты худеешь; ты больше не шутишь, как прежде; поверь мне, ничто не переваривается с таким трудом, как настоящая ненависть. Когда два человека греются на солнце, одному из них разве не мешает тень другого? Твой врач — в ножнах моей шпаги; позволь мне вылечить тебя. (Вынимает шпагу.)
Лоренцо. А тебя этот врач когда-нибудь вылечивал?
Скоронконколо. Раза четыре или пять. Была в Падуе девочка, она говорила мне…
Лоренцо. Покажи мне эту шпагу! О! это славный клинок.
Скоронконколо. Испробуй — и ты увидишь.
Лоренцо. Ты угадал мой недуг — враг у меня есть. Но для него я не пущу в дело шпагу, которая служила другим. Шпага, которой он будет убит, получит только одно крещение; она сохранит его имя.
Скоронконколо. Как зовут этого человека?
Лоренцо. Не все ли равно? Ты мне предан?
Скоронконколо. Для тебя я бы распял Христа.
Лоренцо. Открою тебе тайну: я нанесу удар в этой комнате. Слушай внимательно и не ошибись. Если я убью его первым же ударом, ты не вздумай его трогать. Но я щуплый, как блоха, а он кабан. Если он станет защищаться, я рассчитываю на тебя — ты схватишь его за руки, больше ничего, понимаешь? Он принадлежит мне! Я извещу тебя в свое время.
Скоронконколо. Аминь!
Сцена 2
Во дворце Строцци. Входят Филиппо и Пьетро.
Пьетро. Как вспомню об этом, готов отрезать себе правую руку. Промахнуться по этой сволочи! Удар был верный, и все же — промах! Кому бы я не оказал услуги, если б люди могли сказать: "Одним Сальвиати стало меньше на улицах!" Но плут взял пример с паука, он упал, поджал свои крючковатые лапы и прикинулся мертвым — из страха, как бы его не прикончили.
Филиппо. Не все ль тебе равно, что он остался жив? Твоя месть лишь выиграет от этого.
Пьетро. Да, знаю, так вы смотрите на вещи. Послушайте, отец, вы хороший патриот, но еще лучший отец семейства, — не вмешивайтесь во все это.
Филиппо. Что у тебя на уме? Ты и четверти часа не можешь прожить спокойно, все замышляешь недоброе!
Пьетро. Клянусь адом, не могу! Я и четверти часа не в силах прожить спокойно в этом отравленном воздухе. Небо давит мне голову, как своды тюрьмы, и мне кажется, что я вдыхаю прибаутки и икоту пьяниц. Прощайте, у меня есть дело.
Филиппо. Ты куда?
Пьетро. Почему вы хотите это знать? Я иду к Пацци.
Филиппо. Подожди меня, я тоже туда пойду.
Пьетро. Не теперь, отец; для вас теперь не время.
Филиппо. Говори со мной откровенно.
Пьетро. Это останется между нами. Нас там человек пятьдесят, Руччелаи и другие, и мы не слишком долюбливаем незаконнорожденного.
