Лорд Малквист и мистер Мун - [48]

Ответа не последовало. Он открыл дверь и заглянул в комнату. Никого не видать и не слыхать. Остальные двери, ведущие из спальни, закрыты. Мун проковылял к постели и услышал из-под задернутого полога голос Лауры:

— Кто там?

— Я, — ответил Мун.

На полу валялась откупоренная и опустошенная склянка от духов. Он заглянул в проем полога. Лаура лежала на спине, в открытых глазах — отчаяние.

— Боси, я не могу уснуть.

Ее серьезная улыбка застала его врасплох, пронизав то время, что прошло с их разлуки, и он восстановил равновесие в знакомой озабоченности нынешним моментом, своей способностью любить. Его охватил стыд, как будто он ее предал.

Мун опустился на колени рядом с постелью:

— Прости, что мне пришлось уйти.

— Боси, я думала о тебе.

Он попытался подумать о ней, думающей о нем, и его захлестнула благодарность. Он наклонился и погладил ее по щеке.

— Боси, ты поранил руку.

— Пустяки, меня сшиб с ног лев. Он же и поцарапал.

— Ого, да ты не терял времени даром.

— Да, — согласился Мун. — Не терял.

— Бедный Боси.

Они глупо улыбнулись друг другу.

— Кстати, я тебе кое-что принес, — вспомнил он, сунув руку в карман.

Она обрадованно села:

— О, Боси, ну-ка показывай.

Мун тут же вспомнил свой день рожденья, где главным подарком оказался халат, хотя он ждал футбольный мячик.

— Я нашел ее тебе, — пролепетал он жалобно. — В парке, где ты упала.

Он отдал ей туфлю.

— О, Боси, спасибо. Как мило с твоей стороны.

— Прости.

— Нет, правда. Ты славный.

Он приник лицом к ее руке:

— Мы сможем пожениться, если ты беременна?

— Ну конечно, Боси.

— А как по-твоему, ты беременна? — заклинал он ее, пока она смотрела на него сияющим, измученным взором.

— Лучше пойди промой руку, Боси, а то подхватишь столбняк или еще что-нибудь. Как твоя нога, лучше?

— Мне вернуться?

— Конечно. Возвращайся позже. Я попытаюсь немного поспать.

Мун встал, и она проводила его улыбкой, но, перед тем как выпустить полог, он увидел, что она напряженно лежит, распахнув пустые глаза.

Он прохромал в ванную, снял пальто и пиджак, закрыл дверь. В обе ванны хлестала вода. Ванная еще хранила присутствие Лауры, горячее и напоенное ароматами воплощенной чувственности. Он швырнул одежду в угол и открыл горячий кран, чтобы налить раковину, но вода не потекла, пока он не закрыл краны в обеих ваннах.

Рукав рубашки порвался, на мышце красовалась глубокая царапина. Она затвердела и посинела по краям. Он осторожно промыл ее, а затем и порезы на руках. Уселся на бортик ближайшей ванны, чтобы снять туфли и единственный носок, развязал платок и галстук и расстегнул пояс. Всю левую ногу покрывала кровь, от горячей воды раны размякли и снова налились кровью. Он перевязал одну ногу платком, вторую — поясом, а руку, хотя и с меньшим успехом, — галстуком. Взяв туфли и носок, он замер у двери в спальню, а затем повернулся и постучал во вторую дверь, ведущую в гардеробную лорда Малквиста.

— Кто там? — услышал он голос Джейн.

— Я.

— Тогда входи.

Под окном на полосатом меховом диване Джейн и лорд Малквист сплелись в бесстрастном, почти скульптурном объятии Лаокооновой сложности. Джейн балансировала на копчике, заложив правую ногу за шею. Девятый граф стоял на коленях позади нее, протиснув правую руку ей под мышку и пригибая ей голову, а свободной рукой удерживал ее левую ногу на уровне плеча, явно помогая ей соединить ее с правой.

Им удалось добиться симметрии изгибов, и девятый граф высвободился, втиснув склоненную голову Джейн и ее укоротившееся тело в обрамление ног, загибавшихся от скрещенных лодыжек, менявших цвет от карамельного к кремовому там, где кончались чулки, и завершавшихся идеальным овалом, утвердившимся на лоскуте голубых кружев: непристойное пасхальное яйцо.

Яйцо перекатилось на бок.

— Привет, безумный бомбист. Мы делаем упражнения по йогурту. Фэлкон и я собираемся стать буддистами. Что у тебя с ногами?

— Милый мальчик! Входите же.

Мун вошел.

— Почему буддистами? — спросил он.

— Потому что, — ответила Джейн, — мы не хотим возвращаться. Объясните ему, Фэлкон.

Лорд Малквист — в одной рубашке, но, как всегда, элегантный — просматривал пачку конвертов, которую взял с туалетного столика.

— Что происходит? — спросил Мун общо, не надеясь на всеобъемлющий ответ.

— Видите ли, милый мальчик, это не так-то просто объяснить. По-видимому, суть в том, что реинкарнация — общий удел для всех, кроме нескольких избранных, ведущих настолько образцово-бесполезную жизнь, что им дозволено раствориться в нирване. Возможно, я не прав, но миссис Мун только что приняла третью созерцательную позу.

«А эти философы-китаезы те еще умники».

— Я хочу сказать, что вообще происходит?

— Вообще я собираюсь принять ванну. Миссис Мун также хочет принять ванну. Вы, если хотите, тоже можете принять ванну. Я бы перевязал эту руку. Весьма удачно, что вы пишете не ею. Вчерашний дневник у вас с собой? Быть может, прочтете его мне, пока я принимаю ванну… ах да, и еще сегодняшние письма. Буду вам признателен, если вы просмотрите их и сообщите мне, есть ли что-нибудь важное.

— Думаю, я уже достаточно насозерцалась, — сообщила Джейн.

Мун взял у него письма.

— Вы хотите сказать, что все продолжится, как прежде? — спросил он. — Будто ничего не произошло?