Лорд Хорнблауэр - [58]

Веселая болтовня стихла, как по мановению волшебной палочки. Хорнблауэр поглядел на помрачневшие лица, и ему вновь пришло в голову сравнение с детьми — избалованными детьми, у которых отобрали одну из многочисленных игрушек.

— Управление кораблем требует слишком много внимания, — продолжил Хорнблауэр, поясняя свое заявление. Фримен уже отдавал команды матросам у парусов.

— Хорошо, сэр ‘Орацио, — произнес герцог. — Пойдемте, дамы и господа.

Уходя, он по возможности стремился сохранить достоинство, однако последнего из придворных едва не смела с палубы толпа бегущих матросов.

— Круче к ветру! — приказал Фримен рулевому, а затем в паузе, образовавшейся, пока они набирали ход, идя в бейдевинд, добавил, — Может задраить их внизу, сэр?

Это пугающее предложение было произнесено с усмешкой.

— Нет, — отрезал Хорнблауэр, не расположенный шутить.

На следующем галсе «Порте Коэльи» удалось войти в излучину. Поворот становился все глубже, и наконец, под чутким управлением Фримена, бриг, идя в галфвинд, устремился к следующему изгибу реки, на правом берегу которой виднелись поросшие лесом холмы, а на левом расстилались сочные заливные луга. Хорнблауэр подумал, что можно отправить вниз сообщение, что общество может подняться на палубу на ближайшие четверть часа, но потом отбросил эту мысль. Пусть остаются внизу, и Барбара, и прочие. Он взял подзорную трубу и стал осторожно карабкаться по грот-вантам: с салинга перед ним открывался великолепный вид на окрестности. Каким-то странным удовольствием было сидеть вот так и любоваться этими прекрасными пейзажами, словно досужий путешественник. Крестьяне, занятые работой на полях, почти не обращали внимания на два стройных судна, проплывающие мимо. Нигде не было заметно следов войны или опустошения: Нормандия за Кодебеком не подверглась нашествиям вражеских армий. Затем, когда бриг подошел к следующему изгибу, и все уже было готово к повороту, вдалеке на мгновение показался Руан, башни и колокольни его собора. Это заставило Хорнблауэра почувствовать странное волнение, но в ту же секунду бриг повернул, и лесистые холмы закрыли обзор. Он сложил подзорную трубу и спустился вниз.

— Прилив почти закончился, сэр, — сказал Фримен.

— Да. Если вы не против, мистер Фримен, мы встанем на якорь у следующего поворота. Заведите якоря с носа и с кормы, и дайте сигнал на «Флейм», чтобы они поступили так же.

— Есть, сэр.

Природные явления, такие, как сумерки или прилив — намного более приятные вещи, чем человеческие создания с их капризами, чем принцы и жены. Два брига бросили якоря, чтобы переждать отлив и следующую за ним ночь. Хорнблауэр принял естественные меры предосторожности против внезапной атаки, приказав натянуть абордажные сети, и отрядив пару шлюпок нести дозор в течение ночи, но понимал, что эти истощенные и безразличные земли не представляют угрозы. Если бы в пределах досягаемости действовала какая-нибудь армия, если бы Бонапарт вел войну не востоке, а на западе от Парижа, то это было бы другое дело. Но за исключением Наполеона и армий, вынужденных сражаться за него, у Франции не осталось сил к сопротивлению, беззащитная, она станет легкой добычей первого завоевателя, который пожелает прийти.

Общество, собравшееся на «Порта Коэльи», продолжало веселиться. Раздражение вызывало то, что герцог, герцогиня и их свита постоянно обнаруживали, что слуги или предметы багажа, которые требовались на «Порта Коэльи», оказались на «Флейме», как и наоборот, так что между судами постоянно сновали шлюпки. Впрочем, чего еще можно было ожидать от таких людей? Жалоб на тесноту размещения было на удивление мало. Барбара философски отправилась спать в каюту Фримена вместе с четырьмя другими женщинами — а каюта Фримена вряд ли могла считаться удобным ночлегом даже для двоих. Прислуга без каких-либо возражений занялась натягиванием своих гамаков по аккомпанемент шуточек команды: похоже, за двадцать лет изгнания, кочевий по Европе, они усвоили полезный урок, не забытый ими до сих пор. Создавалось впечатление, что спать никто не намерен — впрочем, из-за возбуждения и радостных предчувствий, они, вероятно, не смогли бы заснуть даже в пуховых постелях дворца.

Так же и Хорнблауэр, после часа или двух бесплодных попыток уснуть в гамаке, растянутом для него на палубе (ему не приходилось спать в гамаке с тех пор, как «Лидия» ремонтировалась на острове Коиба), оставил надежду, и просто лежал, вглядываясь в ночное небо, за исключением пары случаев, когда налетевший ливень заставлял его укрыться с головой специально приготовленным куском брезента. Бессонница позволяла ему, по крайней мере, быть уверенным в том, что ветер по-прежнему дует с запада, как того и следовало ожидать в это время года. Если он спадет или переменится, ему останется буксировать корабли шлюпками до Руана. Такой необходимости не возникло: рассвет принес усиление западного бриза, а также дождь, через два часа начался прилив, и Хорнблауэр мог отдать команду сниматься с якоря.

За следующим поворотом перед их взорами предстали башни Руанского собора, а еще через один их отделяла от города лишь сравнительно узкая полоса земли, хотя по воде им предстояло еще преодолеть длинный и живописный изгиб реки. Едва перевалило за полдень, когда они, миновав последнюю излучину, полностью увидели расстелившийся перед ними город: остров с его мостами, причал с теснящимися у него лодками, рынок на пристани, и парящие в высоте готические башни, бывшие свидетелями сожжения Жанны д’Арк. Нелегким делом было встать на якорь прямо под городом при все еще продолжающемся приливе. Хорнблауэр воспользовался возможностью, предоставленной ему небольшим ответвлением в течении, чтобы развернуться и бросить якорь с кормы, в двух кабельтовых дальше от города, чем он сделал бы при иных обстоятельствах. Он осмотрел город в подзорную трубу в поисках признаков делегации, призванной встречать их. Герцог стоял рядом, готовый выйти из себя при малейшем промедлении.