Лорд Хорнблауэр - [53]

— Хорошо, я сейчас буду, — сказал Хорнблауэр. — Извини меня, дорогая.

— Бони снова побили, — радостно объявил Доббс, едва они вышли из спальни. — Пруссаки взяли Суассон и разгромили два корпуса наполеоновской армии. Но это еще не все.

К этому времени они уже пришли в кабинет, и Доббс передал Хорнблауэру для изучения еще один документ.

— Лондон, наконец, решил предоставить в наше распоряжение какие-то силы, — пояснил Доббс. — Милиция начала набирать волонтеров для службы заграницей — сейчас, когда война вот-вот закончится — и мы получим столько батальонов, сколько захотим. На это письмо нужно ответить с ночным пакетботом, сэр.

Хорнблауэр старался выбросить из головы мысли о пудре для волос и о любвеобильности Гебы, чтобы сосредоточиться на проблеме организации наступления на Париж по долине Сены. Что ему известно о боевых возможностях милиции? Для того чтобы командовать ей, нужен генерал, который будет старше его по званию. Какими законами определяется старшинство между губернатором, назначенным согласно патенту и офицерами, командующими войсками? Ему должно было быть это известно, но формулировка ускользала из памяти. Пробежав послание в первый раз, он не понял ни слова, и заставил себя начать чтение снова, уже более внимательно. Подавив зародившееся в нем на секунду желание отложить письмо в сторону и приказать Доббсу действовать по собственному разумению, он овладел собой и начал спокойно диктовать ответ. Войдя во вкус, Хорнблауэр вынужден был даже несколько сдерживать себя, чтобы позволить легкому перу Доббса угнаться за ним.

Когда все было готово, он поставил свою подпись под дюжиной документов и вернулся в спальню. Барбара стояла перед зеркалом, оценивая, как она выглядит в белом парчовом платье, с перьями в прическе бриллиантами на шее и в ушах. Геба держала шлейф, готовая прийти на помощь.

При виде Барбары, прекрасной и исполненной достоинства, Хорнблауэр замер, но причиной этого был не только великолепная наружность его супруги. Внезапно он осознал, что теперь не сможет воспользоваться помощью Брауна, чтобы одеться, по крайней мере, не здесь. Как можно менять брюки, бриджи или чулки в присутствии всех — Барбары, Гебы и Брауна. Он извинился, так как Браун, шестым чувством определявший, что Хорнблауэр закончил разбираться с делами, уже стучался в дверь. Они взяли все, что, по их мнению, было нужно, и удалились в гардеробную (даже здесь сразу чувствовался аромат духов), где Хорнблауэр стал торопливо переодеваться. Бриджи, чулки, расшитая золотом перевязь для шпаги. Браун, как и следовало ожидать, уже подыскал в городе женщину, которая прекрасно умело крахмалить воротнички: так, чтобы они держали форму, но не хрустели при сгибании. Браун набросил на плечи Хорнблауэру накидку, тот сел, наклонив голову, над которой Браун стал хлопотать с флаконом пудры и расческой. Выпрямившись и поглядев в зеркало, Хорнблауэр испытал при виде результатов удовольствие, в котором не хотел себе признаться. Получилось так, что остатки шевелюры Хорнблауэра значительно отрасли за последнее время, просто по причине того, что ему некогда было постригаться, и Браун самым лучших образом собрал их белоснежную копну, сквозь которую совершенно не просвечивала лысина. Посыпанные пудрой волосы прекрасно сочетались с его загрубевшим от ветра лицом и карими глазами.

Щеки были слегка впалыми, а выражение глаз — грустным, но это все-таки было лицо пожилого человека, так что белые волосы создавали весьма эффектный контраст, заставляя выглядеть моложе своих лет и привлекая внимание к его персоне, на что, скорее всего, и была нацелена эта мода, когда она начиналась. Голубой с золотом мундир, белизна воротника и пудры, лента ордена Бани и сверкающая звезда — все это делало его весьма приметной фигурой. Пожалуй, ему хотелось бы, чтобы ноги в чулках выглядели немного более округло — единственный недостаток, который он обнаружил в своей внешности. Удостоверившись, что пояс и шпага прилажены должным образом, Хорнблауэр сунул подмышку шляпу, взял перчатки и вернулся в спальню, вовремя вспомнив, что надо постучать, прежде чем повернуть ручку.

Барбара была готова — в белой парче она выглядела торжественно, как статуя. Сравнение со статуей было не совсем случайным: Хорнблауэру вспомнилась статуя Дианы (если это была Диана), виденная им недавно — с полой туники, перекинутой через левое плечо, точно также, как шлейф у Барбары. Обсыпанные белой пудрой волосы придавали ее лицу несколько холодное выражение, макияж и перья не слишком подходили к стилю. Коммодор еще раз вспомнил про Диану. При виде Хорнблауэра Барбара улыбнулась.

— Самый красивый мужчина во всем британском военно-морском флоте, — сказала она.

В ответ он неуклюже поклонился.

— Я лишь стараюсь быть достойным своей леди.

Она взяла его за руку и встала рядом с ним у зеркала. Из-за ее высокого роста перья ее прически возвышались над ним, одним эффектным движением Барбара раскрыла веер.

— Ну, как мы выглядим? — спросила она.

— Повторюсь, — сказал Хорнблауэр, — я стараюсь быть достойным тебя.

Глядя в зеркало, он увидел, что Браун и Геба глазеют на них сзади, а отражение Барбары улыбается ему.