Лорд Хорнблауэр - [40]

Потом появилась новая помеха — немолодой офицер в темно-зеленом мундире, размахивающий листком бумаги. Это был — как же его зовут… Да, Хоу — капитан Шестидесятого стрелкового. Никто не знает, к какой же нации принадлежит он на данный момент, возможно, даже он сам. Шестидесятый стрелковый, с тех пор как он утратил свое наименование Королевский Американский, стал прибежищем для всех иностранцев на службе короля. Кажется, до французской революции он был каким-то судебным чиновником в одном из бесчисленных крошечных государств на французской стороне Рейна. Его государь уже в течение двадцати лет являлся изгнанником, подданные этого государя стали за это время французами, а сам он в течение этих двадцати лет исполнял особые поручения британского правительства.

— Прибыл пакет из министерства иностранных дел, сэр, — сказал Хоу, — а это сообщение помечено грифом «Срочно».

Хорнблауэр отвлекся от вопроса о подборе новой кандидатуры на должность juge de paix,[21]призванного заменить прежнего, который, по всей видимости, сбежал на бонапартистскую территорию, чтобы заняться новой проблемой.

— Они посылают нам принца, — сказал Хорнблауэр, прочитав письмо.

— Какого именно, сэр? — спросил Хоу, с чрезвычайным любопытством.

— Герцога Ангулемского.

— Законный наследник по линии Бурбонов, — со знанием дела заявил Хоу. — Старший сын графа Артуа, брат Людовика. По материнской линии он отпрыск Савойского дома. И женат на Марии-Терезии — Пленнице Тампля, дочери замученного Людовика XVI. Хороший выбор. Ему сейчас должно быть около сорока.

Хорнблауэр смутно представлял, что будет для него означать приезд принца. В некоторых случаях удобно иметь формального начальника, однако Хорнблауэр предвидел (он старался избавиться от пустых иллюзий), что присутствие герцога частенько будет создавать для него дополнительные и ненужные трудности.

— Если ветер будет благоприятным, он прибудет завтра, — сказал Хоу.

— Это так, — произнес Хорнблауэр, глядя через окно на флагшток, где бок о бок развевались флаги Соединенного королевства и Бурбонов.

— Он должен быть принят со всей подобающей данному случаю торжественностью, — заявил Хоу, незаметно для себя перейдя на французский, видимо, в соответствии с направлением мыслей. — Впервые за двадцать лет нога Бурбонского принца ступает на французскую землю. На причале его должны приветствовать все официальные лица. Королевский салют. Процессия идет к церкви. Там исполняется «Te Deum».[22]Затем все идут в Отель де Виль, где проводится большой прием.

— Это все ваша забота, — сказал Хорнблауэр.

Стоял лютый зимний холод. Здесь, на причале, где Хорнблауэр ждал подхода фрегата, доставившего герцога, дул леденящий северо-восточный ветер, насквозь пронизывавший плотный плащ. Хорнблауэру было жаль матросов и солдат, выстроенных в шеренги, и других матросов, расположившихся на реях стоявшего в гавани линейного корабля. Сам он только что прибыл из Отель де Виль, оставаясь там до самого последнего момента, пока посыльный не сообщил, что герцог вот-вот прибудет, а гражданские чины и младшие офицеры провели здесь уже некоторое время. У Хорнблауэра создалось впечатление, что он звучащее в унисон клацанье зубов.

Он с профессиональным интересом наблюдал, как верпуется фрегат, до него доносилось звяканье брашпиля и отрывистые команды офицеров. Корабль медленно подходил к молу. Траповые и помощники боцманов засуетились, спуская трап, за ними следовали офицеры в парадных мундирах. Почетный караул из морских пехотинцев построился. С трапа на причал были перекинуты сходни, появился герцог — высокий, важный человек в гусарском мундире, с голубой лентой на груди. На корабле заиграли бацманские дудки, пехотинцы взяли «на караул», офицеры отдали честь.

— Подойдите и поприветствуйте Его королевское высочество, сэр, — подсказал Хоу, стоявший рядом с Хорнблауэром.

На сходнях располагалась магическая линия, перейдя которую герцог покинул британский корабль и оказался на земле Франции. Французский королевский штандарт пополз вниз с грот-мачты фрегата. Издав последний экстатический взвизг, замолкли дудки. Сводный оркестр разразился торжественным маршем, зазвучали приветственные крики, моряки и солдаты почетного караула салютовали оружием в манере, присущей двум различным видам войск и двум разным нациям.

Хорнблауэр вышел вперед, приложив к груди шляпу с плюмажем жестом, который он с таким трудом разучивал под руководством Хоу этим утром, и поклонился представителю Его наихристианнейшего величества.

— Сэр Орацио, — прочувствованно произнес герцог: за все годы пребывания в изгнании он так и не избавился от проблем с придыханием, свойственных французам. Оглядевшись вокруг, он произнес:

— Франция, прекрасная Франция.

Хорнблауэру трудно было представить себе что-то менее «прекрасное», чем набережная Гавра при северо-восточном ветре, но герцогу было виднее, кроме того, эти слова очень подходили для занесения в анналы. Не исключено, что их герцогу подсказал кто-то из степенных, облаченных в мундиры сановников, вслед за герцогом проследовавших по сходням. Одного из них герцог представил как месье …(Хорнблауэр не разобрал имени), кавалера ордена …, а этот джентльмен, в свою очередь, представил конюшего и военного секретаря.