Лорд Грешник - [56]

— Слуги проследят, чтобы огонь не перекинулся на дом. — Его взгляд метнулся к тому, что осталось от конюшни. — Я должен унести ее отсюда!

Отец кивнул:

— Конечно, сын! Я прослежу, чтобы лошадей собрали. Люди считают, что ни одна из них не погибла в огне.

— За это мы должны благодарить Мэри. Йэн взглянул на жену. Он был бессилен перед нежностью к ней, перед своей любовью.

Он любит ее, как же сильно он ее любит! Никогда прежде он не думал, что способен на такую глубину чувств. Но поздно! Слишком поздно. Йэну показалось, что сердце перестало биться в его груди. Она никогда не простит его. Он сам никогда не простил бы себя.

Прошло два дня. Граф сидел у себя в кабинете за заваленным бумагами столом, но, казалось, скучал и поэтому, когда появился Йэн, не смог скрыть довольной улыбки.

Йэн опустился в одно из кожаных кресел.

— Отец, я должен покинуть Синклер-Холл.

Граф в ужасе взглянул на него.

— О чем ты говоришь? Как ты можешь уехать, когда все, наконец, стало налаживаться? Барбара вернулась в свою семью и вряд ли теперь представляет угрозу для Мэри. Она так потрясена всем… Думаю, это послужит ей хорошим уроком!

Йэн нахмурился.

— Барбара мне безразлична. Честно говоря, я не обратился к властям только потому, что Мэри не позволила. Не хотел расстраивать бедняжку еще больше, идя наперекор ее желаниям. Достаточно тех ошибок, что я уже совершил! Отец! Именно поэтому я должен уехать! Мэри слишком много страдала из-за меня… Я хочу, чтобы она была счастлива! И единственный способ сделать ее счастливой — освободить от меня.

— Но ты же мой сын, мой наследник!

Как ты можешь отказаться от своего права и долга!

Йэн пожал плечами.

— Мэри завоевала свое право на жизнь здесь. Мое же присутствие не принесет ей ничего, кроме новой боли. В данных обстоятельствах мы не можем оставаться в одном и том же доме. Синклер-Холл — ее дом не меньше, чем мой, и если одному из нас суждено его покинуть, то это должен быть я.

— Ты обсудил это со своей женой?

— В этом нет необходимости.

Малькольм встал и, обойдя стол, положил ладонь на плечо Йэна.

— Сын, я понимаю, что, вряд ли имею право советовать тебе, но я не могу молчать. Прошу тебя, не повторяй моих ошибок! Я позволил своим страхам разлучить нас, и эту ошибку мне теперь никогда не исправить. Боль тех лет невозможно забыть! Если ты считаешь, что должен уехать, пойди к ней и скажи, что любишь ее. Если она отвергнет тебя… По крайней мере, ты будешь знать, что принял единственно правильное решение.

И граф вышел из кабинета, оставив Йэна наедине с мучительными мыслями.

Йэн открыл дверь, услышав разрешение войти. Мэри сидела в кресле у окна, все такая же прекрасная, в золотом ореоле рассыпавшихся по плечам волос. Она подняла глаза от письма, ее розовые губы округлились в беззвучном возгласе. Румянец поднялся от глубокого декольте к нежной шее и дальше, к высоким скулам.

— Йэн!

Она рада? Да нет! Это просто удивление, легко объяснимое: ведь он не пытался увидеться с ней все три дня, прошедшие после пожара.

— Доброе утро, Мэри. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь?

Она подняла левую руку с легкой повязкой.

— Ничего страшного. Я лишь чуть-чуть обожгла ладонь. Барбара пострадала намного серьезнее.

Йэн кивнул.

— Так мне и сказали. Думаю, с ней все в порядке. Правда, после ее отъезда не было никаких известий.

Мэри отвернулась, и Йэн печально уставился на прелестный профиль.

— Она сказала, что это ты просил ее уехать, Йэн! — Мэри снова повернулась, и их взгляды встретились. — Почему ты ничего не сказал мне?

— Видишь ли… В общем, я должен был сделать это в самом начале.

Они помолчали.

— Ты не приходил ко мне со времени пожара…

— Я не думал, что ты захочешь меня видеть. — Он должен сделать то, за чем пришел. — Мэри, я кое-что хочу показать тебе.

Она пристально взглянула на него, в глазах появилась тревога.

— Что?

— Это надо увидеть.

— Тогда покажи мне.

Йэн достал из кармана белоснежный платок.

— Я только об одном хочу попросить: позволь завязать тебе глаза. То, что я хочу показать тебе… Пожалуйста, разреши завязать тебе глаза.

Минуту, поколебавшись, она подошла и подставила лицо.

— Пожалуйста.

Завязав жене глаза, Йэн взял ее за руку и повел из комнаты. Когда они спустились с лестницы, Мэри потеряла всякое представление о том, куда они направляются, только мягкий травяной ковер шелестел под ее атласными домашними туфельками.

Йэн на мгновение отпустил ее руку — послышался тихий скрип — и снова осторожно повел ее дальше. Через пару секунд он остановился и встал за ее спиной, положив руки ей на плечи.

— Я хочу, чтобы этот момент был идеальным. Я представлял его себе с того мгновения, как задумал этот подарок. Теперь я сниму повязку.

Мэри кивнула, затем почувствовала, как пальцы Йэна развязывают узел на ее затылке. Сняв платок, Йэн отступил.

— Открой глаза!

Мэри открыла глаза и увидела…

Она стояла в саду… нет, в раю! Ничего подобного она даже не смогла бы себе представить! Множество прелестных цветов на аккуратных клумбах… мощенные каменными плитками дорожки… кустарники и деревья. Плющ и дикий виноград свисали с высокой каменной стены, создавая впечатление старого ухоженного сада. Даже качели висели на толстой кривой ветке старой яблони.