Лорд Безупречность - [51]

– И ты, разумеется, послушался, – с досадой произнес Ратборн. – И это при том, что прекрасно знал о моем намерении отправиться в путь как можно скорее.

– Да, сэр.

– Ты что, боишься ее, Томас?

– Я видел, как она выпрыгнула из экипажа, когда эти мужики сбили вас с ног. Опередила меня, иначе на ее месте оказался бы я, как, собственно, и следовало. Судя по всему, она волновалась за вас. А что касается страха, то, честно говоря, не хотелось бы оказаться в ее черном списке. А потому я послушался и развел огонь, как она просила. Вот и все.

– Понятно, – отозвался хозяин.

– А еще она приказала принести горячую воду, бинты и еду, – продолжал докладывать Томас. – Сказала, что вам необходимо как следует подкрепиться после обработки ран.

– Но у меня нет ран! – возмутился Бенедикт. – Разве я этого не говорил?

– Милорд, не хочу показаться невежливым, но женщины всегда готовы мазать нас мазями, перевязывать и поить микстурами, – невозмутимо пояснил слуга. – А нужно это или нет, им все равно. Так что лучше подчиниться, чтобы доставить леди радость и сэкономить время на бессмысленных спорах.

Простая мудрость Томаса сомнений не вызывала, однако Бенедикт ясно сознавал, что позволить Батшебе Уингейт прикасаться к себе, пусть даже для того, чтобы смягчить мазью синяки и ссадины, было бы чистой воды самоубийством. Самообладание и без того явно дало трещину: драка, объятия в экипаже, нелепый приступ смеха.

Если она будет прикасаться к нему, если будет сидеть рядом, совсем близко, да еще долгое время, да еще если его не будет отвлекать какое-нибудь серьезное дело, например управление лошадьми, то роковой ошибки не избежать.

Бенедикт не мог последовать совету Томаса.

Он не мог идти на поводу у страхов миссис Уингейт и не мог потакать ее чисто женскому, инстинктивному стремлению нянчить и лечить.

Приняв твердое и бесповоротное решение, лорд Ратборн вернул полотенце слуге. Пригладил пятерней волосы – они наверняка топорщились нелепыми кудрявыми кустиками.

Судьба распорядилась несправедливо. Они с Рупертом оба унаследовали темные волосы матери, однако брат никогда не страдал от этих дурацких кудряшек и колечек.

Нет, разумеется, он ни капли не завидует Руперту. С какой стати? Парень всю жизнь попадает из одной передряги в другую. Так и существует в абсолютном хаосе. Но вот чего Бенедикт никогда не мог понять, так это того терпения, с каким логичной, умной Дафне удается выносить непредсказуемость, беспорядочность и взбалмошность мужа.

Как бы там ни было, а состояние прически – далеко не самое главное. В конце концов, на бал Бенедикт сейчас не собирается. И вовсе не обязан являть собой образец матримониального приза. Поиски безупречной жены не входят в его ближайшие планы.

Больше того, долг и рассудок строго-настрого запрещают выглядеть привлекательным в присутствии Батшебы Уингейт.

Вот так, надеясь, что не слишком напоминает клоуна Гримальди, лорд Ратборн направился обратно в гостиницу. Он твердо решил расставить все по местам – в том числе и Батшебу Уингейт.

Глава 10

Батшеба тоже смыла грязь, однако сделала это куда более изысканным способом, воспользовавшись тазом и кувшином горячей воды, которые принесла любезная миссис Эдкинс.

К сожалению, хозяйка не позаботилась о зеркале и заколках, так что пришлось приводить прическу в порядок на ощупь и всего с несколькими оставшимися шпильками. Во время этого сложного занятия дверь комнаты внезапно распахнулась.

– Вы подкупили моего слугу, – заявил лорд Ратборн. Влажный шейный платок был едва завязан. Воротник рубашки оторван. На сюртуке и жилете не хватало пуговиц.

Блестящие черные локоны свисали на лоб, в то время как их собратья на затылке торчали вверх подобно набору штопоров.

Виконт не просто умылся, а явно вылил на себя ведро воды. Батшеба с отчаянием увидела, что он весь мокрый.

Так хотелось запустить пальцы в эти непослушные кудрявые дебри. Так хотелось сорвать мокрую одежду и позволить рукам оказаться там, где им никак не следовало оказываться.

Во всем виновата эта ужасная потасовка в Колнбруке. Его реакция в тот момент, когда пьяница дотронулся до нее… то, как на него накинулась толпа и как он бесстрашно и легко всех раскидал… опасность…

Все это ей страшно понравилось.

И взволновало.

И возбудило.

Типичная реакция Делюси.

Батшеба засунула шпильку в плотно скрученный узел на затылке.

– Я же Делюси, – заметила она мрачно. – Мы всегда всех подкупаем.

– И все же со мной этот номер не пройдет, – решительно заявил он. – Придется довольствоваться порабощением Томаса. Пусть он выполняет ваши сумасшедшие затеи. А я не Томас и не привык, чтобы мной помыкали. Поторопитесь, нам пора ехать.

Батшеба на мгновение замерла.

– Я тоже не привыкла, чтобы мной помыкали, – парировала она, – а потому отказываюсь двигаться дальше, пока не удостоверюсь, что у вас не сломано ребро.

– Я не ломал ребер, – упрямо заявил Бенедикт.

– Неизвестно, – возразила Батшеба. – Там, в коридоре, вам явно было больно. Справа.

– Я просто старался не смеяться.

– А потом вы шли странной походкой.

– От смеха закружилась голова.

А у нее закружилась голова, пока она смотрела и слушала. Пока он хохотал, у нее разболелось сердце – оттого, что он выглядел совсем по-мальчишески. Настоящий хулиган, такой далекий от совершенства, такой живой, искренний и человечный.