Лопе де Вега - [58]

Мне не надобно ничего, кроме возможности любить вас,

Мне не нужно иной жизни, Антония,

Кроме той, что я могу подарить вам,

И которую вы мне даруете,

когда я достоин вашего присутствия.

И мне не надо иного света, кроме блеска ваших глаз,

Чтобы жить, мне достаточно вас желать,

Чтобы восторгаться этим миром, мне довольно вас прославлять,

Чтобы стать Геростратом, довольно вас воспламенять.

Перо мое и мой язык

Воспели хором, чтобы вас вознести

В те высшие небесные сферы,

Где обитают самые чистые души.

Такие богатства и такие сокровища,

Благодаря пролитым мною слезам,

Будут существовать вечно, не ведая забвенья.

Вероятно, донье Антонии было очень приятно увидеть свое имя в этом стихотворении (конечно, не следует забывать о том, что это стихотворение — своеобразное «готовое платье» в стиле и духе Петрарки и неоплатонизма), перед силой и очарованием которого ни одна женщина того времени не могла устоять.

Как бы там ни было, угроза возбуждения уголовно наказуемого дела в суде, вероятно, произвела разрушительное действие на эту любовную связь, длившуюся не дольше, чем театральная интермедия. Возможно, Лопе наконец-то понял, что его известность никоим образом не совместима с жизнью, как говорится, вне закона, в подполье или в изгнании. Известность отныне как бы выставляла его в витрине, перед взорами общественного мнения, которое, по правде говоря, проявляло к нему максимум снисходительности. Но в литературных кругах дело обстояло иначе, ибо его дорогие собратья по перу зорко следили за ним и ждали лишь удобного случая, чтобы ему навредить. Действительно, Лопе было тридцать пять лет, он был знаменит и вызывал у литературных соперников чувство злобной досады и зависти. Понимал ли он, что его не пощадят, как только представится случай свести с ним счеты?

Театр — жертва успеха Лопе

Быть может, именно по этой причине Лопе почти совсем не жил в Мадриде? Следует признать, что в тот год в столице царила настоящая паника, вызванная угрозой распространения смертоносных болезней. Говорили об эпидемии кори, оспы или чумы, которая могла вскоре обрушиться на город, и в Мадриде начался настоящий феномен, именуемый исходом. Так, вероятно, Лопе оказался в Толедо. Там он написал новую комедию под названием «Безумная любовь», под которой и поставил свою подпись 4 июня 1597 года. Пьеса эта отличается необыкновенной легкостью стиля, на ней словно лежит отблеск истинного литературного счастья, которое Лопе испытывал в Толедо, находясь среди добрых старых друзей. Лопе состоял членом литературного кружка (по обычаю того времени именовавшегося академией), которым руководил кардинал дон Бернардо де Сандоваль-и-Рохас, привлекавший в этот кружок писателей, которых он поддерживал и которым оказывал покровительство. Люди тонкого ума проявляли себя там самым лучшим образом в ходе творческого соперничества, и именно поэтому академия привлекала всех умных и образованных людей, даже если они оказались в Толедо «проездом», как это было с Сервантесом и как случалось с Лопе. В Толедо Лопе приступил к написанию одного из вариантов «Драгонтеи», который завершил уже в Мадриде год спустя. Именно во время пребывания в Толедо до него дошло известие о закрытии корралей в Мадриде, закрытие грозило в дальнейшем и всем театрам Иберийского полуострова. Причиной этого стала смерть доньи Каталины Микаэлы, герцогини Савойской, второй дочери Филиппа II и Изабеллы Валуа. Эта смерть, на год опередившая смерть короля, погрузила все королевское семейство в глубокий траур. Это событие очень сильно повлияло на жизнь королевского двора, где воцарились печаль и мрачная угрюмость не только из-за траура, но и из-за болезни Филиппа II. Следует представить получше, что собой представляла власть короля в последние годы XVI столетия, ведь Филипп II сам признал, что далеко не всё в его власти и далеко не всё он может. Увы, его драгоценного советника и секретаря Матео Васкеса уже не было при нем, он умер в 1591 году. Правда, существовало нечто вроде кабинета министров под названием «хунта», а проведение аудиенций было поручено племяннику короля эрцгерцогу Альберту, а затем его сыну и наследнику титула, будущему Филиппу III. Однако король продолжал подписывать все документы и внимательно следил за всеми государственными делами. Как раз в то время, когда Лопе находился в Толедо, в здоровье Филиппа II наступило ухудшение и он провел пятьдесят три дня в небольшой комнате в Эскориале, неподвижно лежа в постели и испытывая такие муки, что едва мог вынести прикосновения докторов. В результате заражения крови у него на теле появились гнойные фурункулы, и вскоре все тело превратилось в сплошную кровоточащую рану. Несмотря на сильнейший упадок сил, король упорно старался заниматься делами королевства, а также проявлял заботу о тщательнейшей подготовке своих похорон. Капитулировав перед неоспоримыми признаками скорой кончины, он, следуя духу времени, превратил свою опочивальню в настоящий символ отрицания тщеславия, в некий театр, доказывавший, сколь велико непостоянство всего земного. Предавшись смирению и покорности, к которым человека приводит осознание неизбежности «последнего поражения», он, как говорили, повелел положить около себя, на расстоянии вытянутой руки, человеческий череп и поставить около кровати гроб. Он как бы заставлял воплотиться те сильные образы, к коим прибегло Священное Писание, дабы поведать о тщете всего земного. Свидетельства, оставленные впоследствии любимым проповедником короля Франсиско Терронесом и монахами Эскориала, присутствовавшими при его смерти, — документы пронзительные и в то же время назидательные, в коих немало и душеспасительного. Эти свидетели поведали, что, находясь во власти невиданных страданий, которых ничто не могло облегчить, король воззвал о помощи к бесценным священным реликвиям, которые он собирал на протяжении всей жизни и которые повелел возложить на его тело так, чтобы они покрыли его целиком. Затем попросил, чтобы ему принесли плеть для самобичеваний, принадлежавшую его отцу Карлу V и еще сохранившую следы крови императора, а также потребовал, чтобы ему дали распятие, которое его отец держал в руках в миг кончины и которое сжимала в руках его мать, королева Изабелла Португальская, отдавая Богу душу. В то время как Франсиско Терронес и монахи погрузились в молитвы и старались внушить королю мысль об облегчении его участи и умиротворении, каковое должно было принести ему чтение псалмов и молитв, монарх испустил последний вздох. Произошло это 13 сентября 1598 года.