Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук - [69]

То, что русские любят тратить деньги, подтверждает и агентство Ledbury Research — пиар-компания, работающая с состоятельными людьми: «Россия сегодня поставляет самых заметных покупателей». Такая страсть идет от фаталистического подхода к жизни. «У русских нет понятия о бережливостипросто потому, что нет представления о завтрашнем дне», — считает Марина Старкова. Эвелина Хромченко, редактор русской версии L’Ofiiciel — ведущего журнала, рекламирующего французский образ жизни, — говорит: «Сама мысль о том, чтобы откладывать на черный день, вызывает у них неприятие. Русские верят, что если копить на черный день, то он обязательно придет, вместо этого нужно пойти и купить пару «Маноло Бланик». Если женщина приобрела такие туфли, черный день в ее жизни никогда не наступит».

Валери Манохина, вышедшая замуж за сравнительно богатого русского, имеет британский паспорт и делит свое время между Москвой и Лондоном. Она вспоминает, как в середине 90-х годов учила английский язык в лондонском колледже. В классе были ученики разных национальностей — японцы, немцы, французы, китайцы, и им раздавали тесты, в которых нужно было в трех кружочках отметить соответствующие характеристики. Один круг представлял прошлое, второй — настоящее, третий — будущее. Затем их спрашивали, сколько они отметили кружочков, что они представляют и где пересекаются. «Русские оказались единственными в классе, которые не, соединили все кружочки, — рассказывает она. — Прошлое и настоящее пересекались, а будущее всегда стояло отдельно. Это шокирует, но это так: мы никак не связываем себя с будущим, мы не имеем его в виду, не строим планов, не думаем о нем. Я живу своей жизнью только сейчас. И пока я могу наслаждаться этой минутой, меня не беспокоит, что случится завтра. Это похоже на фатализм, мы живем только в настоящем, мы и в грамматике пользуемся настоящим временем».

Глава 7 Охотники за богатством

Есть логика потребления. Что значит быть богатым русским? Это значит, что вы можете иметь квартиру в Москве, «Бентли», дачу на Рублевке, дом в Лондоне, виллу на Сардинии и яхту. А вот потом надо покупать предметы современного искусства.

Джозеф Бакштейн, художественный руководитель музеев и выставок в Москве

В начале февраля 2007 года компания «Сотби», что на Нью-Бонд-стрит в Лондоне, проводила ежегодный зимний аукцион. Налицо были все признаки того, что грядут сумасшедшие дни. В течение шести месяцев цены били рекорды на всех художественных аукционах по обе стороны Атлантики. На третий день продаж в зале «Сотби» набилось столько людей, что вряд ли кто-то мог припомнить, когда еще столько критиков, дилеров и богачей со всего мира собиралось здесь. Торги начались с хороших стартов.

Следующим лотом была картина «Белое каноэ» — большое пейзажное полотно, изображающее Канадские Скалистые горы, работа современного шотландского художника Питера Дойга. Ожидалось, что картина, которой так восхищались критики, уйдет самое большее за 1,2 миллиона фунтов стерлингов. Торги стартовали быстро, и когда цена достигла двух миллионов, за лот все еще боролись шесть покупателей. Потом четверо выбыли из игры, но двое продолжали набавлять цену. Сначала был пройден порог в три миллиона фунтов, потом в четыре. В конце концов очевидцы этого события замерли в напряженном ожидании, и полотно наконец продали за 5,732 миллиона фунтов стерлингов — почти в пять раз больше ожидаемой цены. Весьма значительная сумма для ныне живущего художника, почти неизвестного еще пять лет назад. Более того, работа не досталась никому из предполагаемых британских или американских коллекционеров. Через несколько месяцев выяснится, что покупателем оказался анонимный русский.

Не впервые человек из России привлекал к себе внимание художественного рынка. Восемью месяцами раньше, в мае 2006 года, мужчина средних лет в голубом блейзере явился в здание «Сотби» на Манхэттене, подал заявку, и его проводили на место, посадив где-то в задней части комнаты, в которой проходил аукцион работ импрессионистов и современных художников. Сначала таинственный и никем не узнанный человек предложил 6,5 миллиона долларов за пейзаж Моне, на 2 миллиона больше предполагаемой цены. Потом он решительно отбил заявки трех миллиардеров из США, выиграв «Дору с кошкой» Пикассо — портрет любовницы художника Доры Маар, написанный в 1941 году. Дело было не в том, что он предложил экстраординарную цену (95 миллионов долларов), чем, безусловно, потряс реалистично мыслящих людей, близких к искусству, сумма в два раза Превышала первоначальную оценку и была второй по величине Из когда-либо уплаченных на художественном аукционе. «Он походит на человека, который до этого никогда не участвовал в таких продажах», — заметил кто-то из присутствующих. Через три дня после аукциона «Нью-Йорк таймс» поместила фотографию этого мужчины под заголовком: «Вы знаете этого человека? А мир искусства не знает». В то время в творческих кругах родилось предположение, что, судя по его акценту, манере торговаться и желанию заплатить значительно больше первоначальной цены, таинственный покупатель, должно быть, русский.