Лондон - [404]

У Дженни было несколько подруг, но никого, чтобы довериться, а потому все это время она раздумывала в одиночестве. И чем больше размышляла, тем яснее видела, что ничего не выйдет. Во-первых, Перси. Она решила, что Мейзи с Гербертом уже успели его отговорить. «Наверное, он пожалел о предложении. Зачем ему такая старая и без гроша? – сказала она себе. – Мейзи найдет ему молодую, намного лучше». Во-вторых, ее брат с детьми. «Пусть я бедна, но если с ним что-нибудь случится, детей прокормлю. И милой миссис Силверсливз я тоже нужна. Получится, я и ее брошу».

– Помилуйте, ни в чем, – ответила Дженни.

– Расскажи мне о нем, – спокойно произнесла старая леди и пояснила при виде удивления Дженни: – В субботу ты ушла под вечер и при параде, а в следующее воскресенье – соломенная шляпка и зонтик. Как прикажешь понять? Ты же не думаешь, что я настолько глупа, что ничего не замечу, – добавила она, когда Дженни печально подняла глаза.

И Дженни, сбиваясь, выложила ей все. Она умолчала о брате и его близких, так как это была запретная тема, но поделилась кое-чем о Перси, его семействе и своих опасениях.

– Я не смогу уйти от вас, миссис Силверсливз. Я очень многим вам обязана, – заключила она.

– Мне? Обязана? – Эстер уставилась на нее, затем покачала головой. – Дитя мое, – ласково сказала она, – ты ничего мне не должна. Ты знаешь, что мне осталось недолго. За мной присмотрят. Теперь об этом Перси, – продолжила она твердо. – Его задние мысли – пока только плод твоего воображения. Если он любит тебя, ему не будет ни малейшего дела до мнения этой Мейзи.

– Но это его родня.

– Да черт с ней, с родней! – выпалила миссис Силверсливз, и обе так удивились, что рассмеялись. – Ну как, облегчила душу?

Нет, не облегчила. Она ежедневно вспоминала женщину, которую видела у брата, свое собственное беспросветное детство и последние слова бедной Люси: «Ни в коем случае не возвращайся». Насколько понимала Дженни, суровая действительность осталась неизменной. Брак с Перси, дети – все это было неплохо. Но что будет, если Перси умрет? Нищенская жизнь, как в Ист-Энде? Возможно, не настолько скверная, но тяжелая. Очень тяжелая. Брат говорил дело. У Силверсливзов ей жилось как у Христа за пазухой: хорошие рекомендации, скромные сбережения. После смерти миссис Силверсливз она найдет хорошее место. Может быть, даже экономки или камеристки.

Юные девушки шли замуж не думая; женщины вроде Дженни – нет, хотя ей нестерпимо хотелось быть любимой и жить с Перси.

Боли в животе начались неделю назад. Иногда чудилось, будто внутренности завязывались в узел. Дженни дважды тошнило, и она знала, что очень бледна. Поэтому ее не удивила забота миссис Силверсливз:

– Дженни, ты плохо выглядишь. Я позвоню врачу.

Если Мейфэр всегда слыл фешенебельным жилым кварталом, то за Оксфорд-стрит находился район более профессиональный. Западную сторону Бейкер-стрит обессмертил Конан Дойл, поселивший туда своего вымышленного сыщика Шерлока Холмса, но Харли-стрит близ стороны восточной снискала мировую славу самостоятельно.

Харли-стрит, если можно так выразиться, – это Сэвил-Роу для медиков. Люди, державшие там практику, были не заурядными врачами, а выдающимися специалистами и удостаивались титула не «мистер», а «доктор». Кроме этого, у них сложилась репутация грубиянов – по той простой причине, что это сходило им с рук. В конце концов, если врач лечит простуду, то терпеть его вздор не обязательно, но если он собрался отхватить кусок печени, то лучше ему потакать.

На следующей неделе Дженни, предчувствуя недоброе, дошла по Харли-стрит до двери с латунной табличкой, уведомлявшей, что здесь находится святая святых мистера Элджернона Тиррелла-Форда.

Семейный врач Силверсливзов не нашел у нее ничего серьезного, но миссис Силверсливз доложили, что он предпочел бы направить ее к специалисту, если Дженни может это себе позволить, – просто на всякий случай. Эстер была непреклонна.

– Дженни непременно пойдет! – заявила она. – Все счета посылайте мне.

И вопреки протестам Дженни отправила ее в экипаже.

Мистер Тиррелл-Форд оказался джентльменом рослым, тучным и бесцеремонным. Он резко велел ей раздеться и осмотрел. У Дженни осталось чувство неловкости и униженности.

– Ничего у вас нет, – констатировал он напрямик. – Конечно, я напишу вашему врачу.

– Вот как, – сказала она слабо. – Приятно слышать.

Девушка залепетала слова благодарности, но ему не было дела. Когда Дженни уже почти оделась, он небрежно заметил:

– Полагаю, вам известно, что у вас не будет детей.

Та в ужасе уставилась на него и смотрела, пока не выдавила:

– Но почему?

Врач просто пожал плечами, не видя смысла распинаться перед столь невзрачной особой, которая заведомо ничего не поймет.

– Такой уродились, – сказал он.

Перси прислал письмо с предложением встретиться на Тауэрском мосту, и Дженни согласилась, поскольку поняла: он выразил надежду на удачу.

Теперь она знала, что делать, испытывая чуть ли не облегчение. Девушка поделилась с миссис Силверсливз, но у той остались сомнения.

– Он, может быть, и не против, – предположила Эстер.

Но Дженни считала иначе.

– Он сказал, что хочет завести семью. Я знаю Перси, и если скажу ему правду, он ответит, что ничего страшного. Но это не так.