Ломоносов в русской культуре - [21]
(Мерзляков 1827, 13—14).
Он ведет неустанный поиск тех, кто мог бы продолжить его дело, ср: «Зорким взглядом большого и проницательного человека он отыскивал людей, обладавших качествами, необходимыми для ученого: широтой воззрений, трудолюбием, талантом» (Раскин 1952, 4).
Он ориентир для новых поколений: Ломоносов «должен быть образцом учащемуся красноречию юношеству. Руководствуемое им, оно может придти туда же, где он, в святилище наук, в храм славы; но избирая различный от него путь, и в украшениях, и в языке, и в слоге, опасно, чтоб оно не зашло совсем в другую сторону. Да не будет сего! да не умирают никогда между нами Ломоносовы; ибо без помрачения ума, без оскудения знаний, без упадка языка и словесности, они умирать не могут» (Шишков, 9, 351). Через столетие: «Друзья-читатели! Вы глубоко любите Россию, вам дорого имя Ломоносова, – помните же, что он возлагал все свое упование на молодое поколение и от него ждал деятельной работы для блага общества. Собирайтесь же с силами, укрепитесь серьезною научною подготовкою и идите по пути, проложенному нашим великим учителем, продолжайте дело, начато им. Путь ваш легче, борьба с ложью и тьмою не так страшна, – смелее же! Вам светит немеркнущею звездою бессмертное имя Ломоносова!» (Круглов 1912, 45)24.
Он учитель учителей, любящий, чуждый почестей, трудолюбивый, целеустремленный: «Ломоносов – наш общий учитель, и учитель образцовый. Он показал, как у истинно образованного человека науки естественные и науки словесные должны быть одинаково соединены. Ломоносов понимал и ту, и другую отрасль знания. Занимался ими с одинаковою любовию и основательностию. Он в один и тот же год по химии делал опыты в заплавленных накрепко стеклянных сосудах, чтобы исследовать: прибывает ли вес металлов от чистого жару, чинил опыты со вспоможением воздушного насоса, где в сосудах химических, из которых был вытянут воздух, показывали на огне минералы такие феномены, какие химикам еще неизвестны; по физике в том же году Ломоносов изобрел новый оптический инструмент, названный им никтоптическою трубою <…>; по истории в том же году Ломоносов сличал исторические манускрипты в числе пятнадцати книг „для наблюдения сходства в деяниях российских“; в словесных науках все в том же году Ломоносов сочинил героическую поэму „Петр Великий“, сделал проект со стихами для фейерверка. Итак, Ломоносов своим примером учит всех нас, что для истинно образованного человека одинаково необходимы основательные знания как в науках естественных, так и в словесных. В самом деле, в высшей степени замечательна эта полнота и разносторонность знания, которым обладал Ломоносов. Он так втянулся в науку, что, напр. [имер], физические и химические опыты служили ему вместо забавы и движением вместо лекарства <…>. / Для всех учителей Ломоносов есть учитель. Он сообщает им истинный взгляд, какой они должны иметь на преподаваемую ими науку. Натуралист должен учиться у Ломоносова разуметь природу. <…> Природа, по Ломоносову, живая книга, в которой натуралист должен читать премудрость Создателя. Она – храм, проповедающий славу Божию. / Ломоносов учит словесников иметь разумный взгляд на предмет их преподавания. Понятия Ломоносова о слове глубоки и возвышенны. <…> О языке русском Ломоносов судил с величайшим знанием дела. <…> Ежели мы, преподаватели слова, на уроках своих не даем понять нашим ученикам и ученицам богатства, силы и изобилия его, если, излагая практически систему родного языка, не освещаем своих толкований „общим философским понятием о человеческом слове“, то нам надо еще самим изучать строй нашего языка у Ломоносова <…>. / Ломоносов для всех нас учитель и в образе изложения науки. Это был первый на святой Руси образцовый преподаватель наук. Он показал пример того, каким должно быть наше преподавание: оно должно быть доступное всем, понятное, изящное, а не сухое, безжизненное, мертвое. Живою речию, языком более или менее прекрасным, необходимо излагать свою науку. Язык есть общее достояние, орудие каждой науки: его следует усовершать. Думают, что изящное изложение – дело преподавателя словесности… Мнение ложное. Посмотрите на Ломоносова, как он прекрасно говорит о предметах естественных. Эта речь – поэтическая. Ломоносов – поэт и в науке. <…> / Ломоносов для всех нас служит образцом честного и ревностного служения своему делу. Наука и литература поглощали все его время. <…> Служба только отвлекала Ломоносова от домашней, кабинетной работы. На куртаги он являлся чрезвычайно редко. Если являлся на придворные праздники, то и там наука его не оставляла. Императрица Елисавета во время куртага предложила ему написать р [оссийскую] историю <…>. Наука всюду шла за Ломоносовым и напоминала ему, что он служитель ее, а не суеты мирской. <…> / Мирские почести не увлекали нашего ученого. <…> / Императрица Елисавета награждала Ломоносова тысячами рублей за оды <…>, пожаловала ему „поместья“ на Финском заливе, окружила его комфортом жизни, а он все-таки не охладел к науке: он продолжал наблюдать электрическую силу, подвергал жизнь свою опасности, вместо земной машины употреблял облака, к которым с кровли выставлял шест <…>, писал р [оссийскую] историю, р [оссийскую] грамматику, писал риторику, словом – работал без устали, как нищий, а не богатый ученый. Ломоносов не любил почивать на лаврах. Это был вечный труженик…» (Филонов 1865, 39—43). Ср.: «Мы <…> собрались <…> в особенности для того, чтобы выразить наше уважение к славному учителю русского народа» (Празднование 1865 а, 58). Ср. еще: «Ученый-энциклопедист, Ломоносов <…> берет на себя роль
В книге на русском литературном материале обсуждаются задачи и возможности истории литературы как филологической дисциплины, ее связи с фундаментальными дисциплинами гуманитарного цикла и предлагаются списки изданий и научных исследований, знакомство с которыми поможет заинтересованным лицам научиться отделять существенное от мнимо важного в современной литературной русистике.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.