Локумтен - [2]

Лентола взвизгнула:

— И высадить ногами окно!

— Мальчик не учел провис, — поправила её Руфина.

— Он учел, — пискнула Габриэль с другого конца стола. — Но расстояние оказалось очень большим!

Самая младшая в семье, это она помогала Филю готовить его проделку и потому сидела тихо, как мышь под метлой. Однако такой несправедливости Габриэль не вынесла. Изящный нос Лентолы заострился от злости.

— Он сбил со стола все подсвечники и сжег мою кружевную накидку! Я получила ожог, а у Астона пострадал мундир!

Эша проговорила:

— Сгореть заживо от ужина при свечах, что может быть романтичнее?

Лентола продолжила, размахивая руками:

— Он стяжал славу возмутителя спокойствия, пробыв в Хальмстеме только лишь месяц! Проживи он тут еще неделю, его имя будут знать все собаки Империи! У меня уже интересовались в Кейплиге, не открыли ли мы здесь приютный дом!

— А вот и главная причина, — улыбнулась Эша во весь рот.

Она подцепила с тарелки сырную лепешку и принялась её методично обгрызать. Левый глаз её сам собой съехал к переносице.

— Совершенно верно, — раздался вдруг в гостиной властный голос.

У говорившего было худое лицо, черные с проседью волосы и красные от недосыпания глаза. Остальные присутствующие сразу умолкли и повернулись к нему.

Господин Фе пользовался в семье безусловным авторитетом. Даже госпожа Фе, пререкаться с которой смели немногие, никогда не вступала с ним в спор, по крайней мере при детях. Она также находилась в гостиной, но вмешиваться в перепалку не собиралась, пока соблюдались приличия.

— Вчера я получил запрос, что у нас здесь за ребенок и как мы намерены с ним поступить. Мы не можем дольше тянуть.

Эша с Руфиной быстро переглянулись.

— Тебе, конечно, виднее, отец, — сказала Руфина неуверенно, — но я полагала… В конце концов, ты член Совета.

— Блаженные, — бросила Эша убежденно. — Это Детская Служба, пронюхали всё-таки!

Г-н Фе сдержанно кивнул. Лентола помрачнела. Эша с Руфиной дружно повернулись к ней.

— Не твой ли женишок доложил? — угрожающе проговорила Руфина, но Лентола прервала её с истерикой в голосе:

— Астон никогда такого не сделает, Фина, думай, что говоришь!

— Беспокоиться не стоит, — сказал г-н Фе. — Они знают, что мальчик очнулся у Внутренней Границы после того, как их галею разбило о камни. Непонятно лишь, как его забросило в Преддверие. Мы знаем, о чем поется в сердарских песнях, поэтому он несет в себе загадку, которую надо разгадать для нашей же безопасности. Он сирота и мог бы остаться у нас. Но он старше пяти лет, так что должен быть отправлен назад. Однако он сразу ступил на казенную землю, оттого Казне решать, что с ним делать. Только решать пока некому — Флавиона лишь в конце месяца займет свой пост. Принимая это во внимание, Детская Служба предлагает нам забрать его хоть завтра.

Лентола вскочила на ноги.

— Да, да, да, — воскликнула она, выбегая из-за стола, — прямо сейчас, я мигом принесу птицу!

Она одернула без того безупречно сидевшее на ней платье и устремилась к выходу. Её остановил мрачный и решительный голос Руфины:

— А я сверну ей голову. Ты не поступишь так с малышом!

На разлетевшихся веером волосах Лентолы вспыхнул солнечный свет, так стремительно она обернулась.

— «Малышом»? — раздраженно проговорила она, останавливаясь. — Я не так представляла себе маленького благодарного сироту!

Молчавшая до поры г-жа Фе спросила:

— А тебе его разве не жалко?

Произнесла она это без нажима, но лицо Лентолы, повторявшее чертами лицо матери, исказилось.

— Почему жалко? — сказала девушка с силой. — Почему я должна его жалеть? Он бодрый, живой, совсем не жалкий. Жалко будет нас, если он в самом деле отпрыск сердаров или чего похуже, а свидетельство второсортного эмпарота — еще не доказательство! Он ведь к нам, прямо скажем, любви не испытывает. Даже глазом не моргнул ни вчера вечером, ни когда умудрился утопить в фекалиях наш сад!

Руфина оборвала её:

— Мальчик в жизни не видел поднимающегося теста!

— И это так его впечатлило, что он спер кусок дрожжей, бросив их в отхожее место, — парировала Лентола.

— Выронил, — поспешила уточнить Руфина.

— Так я и поверила!

— Зато садовнику больше нет нужды удобрять этот сад, — встряла Эша. — Возможно, что до конца дней своих.

Лентола рыкнула на сестер:

— А что вы скажете о том дне, когда он подвесил наковальню над парадным крыльцом, перепугав до смерти всех гостей?

Руфина передернула плечами.

— Ой, не придумывай! Испугалась одна ты, не заметив из-за близорукости трос на фоне башни. Тебе и почудилось, что наковальня летит в ваши с Астоном головы. А мальчика лишь восхитили свойства перегорского троса, и он захотел его испытать.

Лентола всплеснула руками, и тут в гостиную без стука вкатился человек в форме. Его было довольно много, но не столько в высоту, сколько вширь.

— Добрый день, — поздоровался он, склонив набок свое гладкое улыбающееся лицо. Маленькие, почти без ресниц, черные глазки обежали всех присутствующих. — Вас там, барышня, жених дожидается в Восточном павильоне, посланник Доноло. Что ему передать? — произнес он без паузы, успев, однако, отдать честь г-ну Фе.

Последний лишь молча посмотрел на вошедшего поверх носа, рассеянно теребя себя за мочку уха.